— Какое это имеет значение, Тарко? Остров — там. — Блейд протянул руку к сверкающему небу Катраза, — а я здесь, с вами… — он улыбнулся и постучал угольком по пергаменту. — Так сколько таких арбалетов ты сможешь изготовить за пятнадцать дней?
— Думаю, сотню… Но ты уверен, что найдутся руки, готовые навести их на нуров?
— Уверен. Если я пообещаю от имени архонтов корабли, руки найдутся. Даже слишком много!
Вскочив на обломок мраморной плиты, Блейд окинул взором плотную толпу, сгрудившуюся перед ним. Нечеловечески широкие плечи, мохнатые головы, серые, черные, пегие и рыжие шкуры, кирки и ломы, зажатые в крепких руках… Рук, действительно, было многовато.
— Есть работа, парни, — он махнул в сторону морского побережья, туда, где карьер переходил в ровную ленту дороги. — Неприятная работа и не все останутся в живых после нее, но зато те, кому повезет, получат корабли. Новые прочные корабли, на которых так здорово бороздить океан под свист ветра и хлопанье парусов… — толпа глухо загудела, и Блейд понял, что можно кончать с лирикой. — Хрылы схлестнулись с нурешниками и им нужна помощь, — сообщил он. — Расчавкали, дерьмодавы?
— А ты сам-то из каковских будешь? — поинтересовался кто-то из толпы.
— Я — из клана Зеленого Кита! — Блейд гордо поднял голову.
— Чего-чего? Безволосый и с двумя лапами? Вы только позиркайте на него! Ну и блейдина! Нурло, еть его в печенку! — раздались выкрики.
Выбрав в первых рядах главного из горлопанов — мохнатого, рыжего и похожего на незабвенного друга Крепыша — Блейд подхватил его под мышки и разом втащил на свою каменную трибуну.
— Ты! Акулья требуха! Разве я выдаю себя за хадра? — он грозно уставился на заводилу. — Я сказал, что вхожу в клан Зеленого Кита! Зовут меня Ричард-Носач. И это — истинная правда! Можешь справиться у Рыжего, их Хозяина, когда выйдешь в море на собственном судне! И у Грудастой, Хозяйки Каракатиц, тоже!
— Э, братва, да он знает наших! — раздался восторженный вопль.
— Это также верно, как то, что я выиграл у Рыжего, Трехпалого, Зубастого и Лысака последнюю шерсть с их задниц, — с достоинством заявил Блейд. — Как раз после того, как мы месяца полтора назад встретились с кораблем Грудастой…
— А ты, парень, случайно не трахнул ее? — поинтересовался чей-то веселый голос.
— Было дело… — Блейд не собирался говорить им, кого и как он на самом деле трахнул на том судне.
— Нууу… вот это да… — уважительный вздох пронесся в толпе, и разведчик понял, что поле боя осталось за ним. Он тряхнул стоявшего перед ним хадра и спросил:
— Как звать, моряк?
— Мохнач…
— Гляжу я. Мохнач, ты тут вроде бы старший? — Хадр важно кивнул. — Хочешь в море, на своем корабле?
— Еще бы… Хозяин!
— Вот, — Блейд ткнул пальцем в косматую грудь, — Он уже понял, кто я такой! Хозяин! А вы — мой клан, моя команда! Вы все! Из этой Зеленой камнеломни, и из Розовой, Белой и всех других. Будете сражаться вместе со мной с нурешниками. За это получите корабли от хрылов. И — в море!
Толпа ответила одобрительным гулом. Блейд знал, что хадры никогда не бунтовали. Их продал хрылам клан; то была законная сделка, и неудачники честно гнули спины, не помышляя о бунте или бегстве, чтобы родное племя могло выйти в океан на новом корабле. Но если появлялся законный способ освободиться и от нудной работы, и от хрылов, и от опостылевшей суши — кто же станет возражать! Где эти нурешники, которым нужно пробить черепа и выпустить кишки?
Блейд, однако, боялся, что энтузиазм мохнатых моряков поубавится, когда они увидят, с кем нужно иметь дело.
Хадров во всех каменоломнях Тери набралось тысяча триста двадцать семь. В основном, молодых и крепких; но, по большей части, из команды дерьмодавов. Гарпунеров продавали крайне редко, и их было всего с полсотни.
Этих охотников Блейд свел в один отряд и вооружил дротиками со стальными остриями футовой длины — новым изделием Тарконеса. Получив в руки вожделенное оружие, гарпунеры занимались теперь только тремя делами — ели, спали и метали копья в цель. Вскоре их былая сноровка восстановилась; эти парни могли попасть в яблоко с пятидесяти ярдов и прошибить с такого же расстояния солидную доску. Блейд начал все чаще задумываться над тем, какой толщины доспехи у северян. Не в четверть же дюйма? В конце концов, они — живые существа, а не броненосцы!
Остальное мохнатое воинство было на первых порах зачислено в землекопы. Разведчик не собирался биться с нурами в открытом поле и решил превратить в форт свою виллу. Изящное белоснежное здание стояло на склоне холма, в изумительном фруктовом саду, разбитом вокруг; выше вздымалась живописная и обрывистая скалистая вершина, так что с тыла подобраться к обители первого архонта было не так-то просто.
Теперь две сотни хадров рубили деревья, очищали их от ветвей и коры, острили колья. Другие сотни вертикально срезали обращенный к морю западный склон холма, насыпая над пятиярдовым обрывом земляной вал. На валу быстро рос частокол палисада; когда сад был окончательно уничтожен, бревна стали подвозить на упряжках хассов из соседнего леска.
Селла и Нилата были в ужасе. Сотни волосатых дурнопахнущих четырехруких чудовищ ломали и рушили их маленький рай! И потом — потом они собирались драться с нурами, которыми их пугали с детства! Впрочем, еще неизвестно, кто выглядел страшнее — эти мохнатые монстры или гиганты-северяне. По крайней мере, они стоили друг друга.
Блейд, утомленный слезами и причитаниями младших жен, отослал их в город; с ним осталась только Эдара, и с этого времени ей безраздельно принадлежали все его ночи. Она совсем не пугалась хадров. Скорее наоборот — облачившись в плотную полотняную тунику, она ходила среди волосатых орд, надзирая за работой не хуже самого Блейда. Еще она взяла на себя кухню, в которой сейчас трудилось три дюжины четырехруких; и те быстро усвоили, что кроме Хозяина тут есть еще и Хозяйка.