Блейд, потрясенный, застыл, глядя на эту величественную картину. Он впервые видел так близко океанских исполинов, почти уничтоженных на Земле. Конечно, киты Катраза слегка отличались от земных, и разведчик, используя новые возможности своей памяти, мог бы назвать довольно много непривычных черт, однако эти чудовищные животные были, несомненно, теплокровными и млекопитающими. Судно находилось теперь в самой середине стада, там, где кормились самки с детенышами, забавными игривыми созданиями футов тридцати длиной Некоторые из них покачивались у материнского бока - видимо, сосали молоко.
Над головой Блейда свистнула шестифутовая стрела, почти до половины погрузившись в глаз ближайшего животного Выстрел был явно удачным, и стоявшие вдоль борта хадры радостно завопили. В следующий миг, когда судно подошло на расстояние хорошего броска, полетели гарпуны. Вероятно, метатели знали, куда целить, почти инстинктивно выбирая места меж прочных ребер, не менее десятка копий с длинными стальными наконечниками остались торчать в гигантском теле. Теперь с борта сталкивали большие пустые бочки, к которым на канатах были привязаны древки гарпунов; раненый кит уже исчез в глубине.
Через пару минут торжествующий рев потряс корабль - добыча всплыла в сотне ярдов и, видимо, находилась при последнем издыхании. Осторожно лавируя между равнодушными гигантами, черное судно приблизилось к киту, и второй снаряд из стреломета прикончил его.
Следующие сутки запомнились Блейду как непрерывный кровавый кошмар. Подтянув кита к борту, хадры спрыгнули ему на спину и начали разделывать прямо в воде. Они прорубали топорами толстую шкуру; тяжелыми, окованными железом колотушками сокрушали хрящи; резали мясо и жир, набивая спущенные сверху бадьи белыми пластами. Храпун собирался послать на эту работу и Блейда, но тот решительно отказался; он не мог терзать плоть еще недавно живого существа. Презрительно взглянув на "двурукое хрыло", боцман огрел его пару раз плетью и приставил резать жир, который сразу же перетапливался в котлах. Изнемогая от отвращения, Блейд, подхлестываемый линьком, рубил и резал плотные тяжелые полосы восемь часов подряд, пока их группу не сменила очередная вахта. В этот день он не мог есть и, вымывшись, завалился в койку, терзаемый раскаянием. Но что он мог сделать? Этот клан хадров верил в Великого Зеленого Кита, и не стоило даже пытаться обратить их души к дзен-буддизму.
К тому же, став буддистами, они несомненно вымерли бы. Хадры вылавливали и ели все, что водилось в океане, но на одних водорослях больше месяца им было не протянуть.
ГЛАВА 4
Тянулось время. Пели, звенели, завывали ветры над безбрежным океаном Катраза, покачивалось черное судно, то плавно скользя по зеленоватой морской глади, то кланяясь пенным штормовым валам; вздымались на мачтах тугие паруса, взлетали на реи дозорные, гудели горны боцманов, команда исправно несла службу, подкрепляясь трижды а день, и потому гальюны не иссякали. Удалось добыть еще одного кита, и дважды с корабля спускали шлюпки с гарпунерами, которые били крупных, похожих на дельфинов животных.
Эта добыча особо ценилась из-за нежного жира, но в первый раз хадрам пришлось выдержать целое сражение с парой гигантских серо-стальных акул, которые тоже претендовали на лакомое блюдо. Разумеется, Блейд называл этих чудовищных тварей "акулами" исходя из земных аналогий; они имели сорок футов в длину и их пасти были в три ряда усажены десятидюймовыми зубами. Акулы оказались необычайно подвижными, и большие стрелометы не могли поразить такие юркие мишени; пока гарпунеры расправились с ними, чудища успели искрошить одну лодку. К счастью, ее экипаж не пострадал - хадры плавали, как рыбы.
Прошло две недели. Если не считать особых случаев - охоты и последующей кровавой разделки добычи, причинявшей Блейду неимоверные моральные страдания, - жизнь на судне тянулась с монотонной медлительностью. Катразские сутки были немного меньше земных, и каждая из трех вахт, которую ежедневно выстаивали почти все члены экипажа, составляла семь с половиной часов. Остальное время хадры ели, спали и развлекались. Как заметил Блейд, на сон они тратили на удивление мало времени - три-четыре часа, не больше. Храпун, боцман с бакенбардами до плеч, словно и не спал вовсе, видно, учить уму-разуму двурукого Носача нравилось ему куда больше, чем валяться в койке. Блейд страдал и терпел. "Calamitas virtutis occasio""Бедствие - пробный камень доблести"; Сенека, "О провидении".
К своему прозвищу он уже привык. Теперь он понимал, что его новое имя не носило ни уничижительного, ни, тем более, презрительного оттенка - в отличие от ударов плети Храпуна. Оно всего лишь являлось словом, сочетанием звуков, обозначавшим одного из сотен индивидуумов на борту черного судна. Предводителя клана Зеленого Кита звали Рыжим - по цвету шкуры; еще кто-то из властьимущих мог быть Коротышкой, Соплей или Свистуном, а чистильщик гальюнов, находящийся на самом дне корабельной иерархии, - Кремнем, Акулой или Могучим (разумеется, при надлежащей ловкости и крепости мышц)
У хадров не существовало также и терминов, вроде "сэр", "мистер" или "господин", подчеркивающих уважительное отношение к вышестоящим. Хотя они понимали слово "господин"; но никогда не использовали его при обращении друг к другу; "господа" были только на берегу, среди двуруких хрылов - еще один повод для насмешливо-настороженного отношения к обитателям суши.
Однако ни в коем случае не стоило считать, что, концепции власти, уважения и подчинения неизвестны хадрам. Клан, составляющий экипаж судна, спаивала железная дисциплина, и члены его умели соблюдать субординацию. Хотя всех звали по именам (исключение составлял Рыжий, к которому обычно обращались "Хозяин"), почтительность выражалась жестами и тоном говорящего. Блейд вскоре ощутил это. В первые дни он был просто "носачом", двуруким нахлебником, которого подобрали из милости; когда же его физическая сила и ловкость в обращении с навозной лопатой получили признание, он превратился в "Носача" с большой буквы. Впрочем, в его новом имени присутствовал всего лишь один заглавный знак, что подчеркивалось повышением интонации в начале слова. Если же речь шла о Рыжем, главе рода, то его кличка состояла сплошь из больших букв - да еще с пробелами между ними. "РЫЖИЙ" - только так, и не иначе.