- В-вот ты г-где, Носач! - Крепыш ухватил Блейда за руку и стал тянуть наружу из мрака кладовой. - Пйдем! С-с-спыты-кловки ще ц-целое м-море! И д-девочки! Что... что надо... Пйдем!
Потянувшись, Блейд обнаружил, что совсем не хочет спать. Он выбрался за Крепышом на палубу; тот вцепился в его руку - не то от избытка дружеских чувств, не то пытаясь сохранить равновесие - и настойчиво тянул к сходням. Перебравшись на борт соседнего корабля, Блейд вдруг хлопнул себя по лбу и остановился.
- Эй, приятель, так мы не договаривались, - он слегка тряхнул Крепыша. - Дама, что командует этим броненосцем, запретила мне появляться на своей территории!
- Да ну? - матрос с удивлением воззрился на него. - В вот ак-кулий п-потрох! Хрылятина поганая! А т-ты наплюй, Н-носач! Наплюй-и в-все! - он шаркнул ногой, словно растирая по палубе плевок.
- Что-то ты расхрабрился, парень, - с усмешкой заметил Блейд. - Смотри - она тебя одной грудью придавит.
- М-меня? - Крепыш попытался выпрямиться, однако ноги его разъезжались. - Д-да я... д-да ты... д-да мы ее... - он задумался на миг, потом с неожиданной энергией потащил Блейда вперед - Пойдем! П-плевать! Хр-хр-хрылятина... задница пр-пр-тухшая... Не боись... Ррразберемся...
Он бормотал еще что-то, и Блейд, решив, что Грудастой сейчас не до них, перестал сопротивляться. В конце концов, Крепыш был единственным существом в этом мире, с которым его связывало нечто похожее на дружбу, не мог же он просто оставить хмельного моряка у трапа, чтобы тот сверзился в воду.
Итак, Блейд последовал за ним на правый борт, где у перевернутой шлюпки расположилась компания самых выносливых его соседей по кубрику: Пегий и Канат с Бородой. Пегий, впрочем, уже спал, умостив голову на коленях своей дородной подружки, но остальные двое еще держались, прислонившись спинами к лодке. Их приятельницы, тоже изрядно хлебнувшие, хихикали и перешептывались, с интересом поглядывая на двурукого великана, которого приволок Крепыш.
- В-вот, п-прив-вел, - заявил тот, шлепнувшись рядом с женщинами. Эт-то наш Н-н-сач... с да-а-альних остр-вов... Он с-сам не знает, от-к-куда... Н-но пар-рень ха-а-ароший...
Крепыш потянулся к кувшину, покачал его, потом дернул за ручки второй и третий. Видимо, не один не оправдал его надежд.
- В-все выл-лакали, ак-кулья тр-буха? - возмущенно вопросил он. - А за Н-но-сача чего в-вы-пьем? Дер... дерм-мдавы! - Секунду-другую матрос напряженно размышлял, потом хлопнул Блейда по голому колену: - Сл-сл-шай, Н-сач... Буудь др-гм... У мня... в с-стун... с-тнд... сууу-ндучке, - наконец с усилием вымолвил он, - кух-шинчк... на в-вся-кий ссслу-чай... Пр-неси... И ник-кому ни зв-вука!
Не споря, Блейд поднялся и пошел к сходням, провожаемый заботливым напутствием Крепыша:
- Т-ты поп... поп-робуй, чего бер-решь... В дргом... кух-шинчке.. кр-раска...
Он прихватил масляный светильник и спустился вниз. В кубрике пустовала половина коек; в остальных раскатисто храпели и посвистывали носами хадры. Блейд подошел к лежбищу Крепыша и откинул крышку объемистого сундучка; у задней его стенки в плотном строю торчали не две, а пять запечатанных глиняных фляг - четыре маленьких и одна побольше, кварты на полторы. С минуту он сосредоточенно созерцал их, потом догадался, что в маленьких кувшинчиках хранятся краски четырех цветов - для разрисовки тенгов. В большом, следовательно, было спиртное.
Блейд, однако, решил удостовериться. Он сломал восковую печать, вытащил пробку, понюхал и хлебнул. Спотыкаловка была отменной! Не французский коньяк, конечно, но не хуже шотландского виски! Он снова хлебнул и продолжил это занятие, взбираясь по крутому трапу на палубу. В конце концов, ему надо было слегка расслабиться - и не стоило терять время, пока праведник, таившийся в его душе, не объявил выпивку смертным грехом.
Выбравшись наверх, Блейд понял, что расслабился вполне. Он постоял, чуть качаясь, затем подошел к оружейной кладовой и нашарил там здоровенную, окованную железом колотушку, которую, засыпая, положил под голову; теперь ей предстояло сыграть роль костыля. Колотушка доходила ему до плеча и, оперевшись о ее массивный боек - фунтов на двадцать, не меньше, - Блейд почувствовал себя гораздо уверенней. Теперь путешествие по сходням, переброшенным с борта на борт, уже не страшило его, он благополучно достиг соседнего судна - и наткнулся прямо на Храпуна.
Конечно, боцман был под хмельком, но на ногах стоял твердо. Он вытянул переднюю руку, и сжатый кулак пришелся точно на диафрагму Блейда. Разведчик остановился, проклиная про себя и этого старого живодера, и несчастливую свою звезду, и собственное бессилие. Неужели миролюбивые буддийские доктрины могут распространяться на таких накостных типов?
- Эй, хрыло, куда прешь? Да еще с кувшином? - Храпун шумно принюхался. - Ну-ка, давай сюда!
Блейд покорно протянул флягу. Боцман отхлебнул глоток и громко рыгнул.
- Отличное пойло... Где взял?
Еще с курсантских времен Блейд помнил, что на вопрос сержанта, как в казарму попало виски, лучше не отвечать. Не собирался он этого делать и на сей раз, хотя, судя по результатам еще незавершившейся попойки, фляга со спиртным вроде бы не являлась криминалом.
- Так... - медленно и зловеще произнес Храпун. - Ты, хрыло, разве не знаешь, что проносить спотыкаловку на судно запрещено? А это, - он поводил носом у горлышка фляги, - не из корабельной кладовой! Это, - он снова принюхался, - куплено на Южных островах и хранилось в чьем-то сундуке - до случая. Вот случай и вышел... - боцман с угрозой уставился на Блейда. - Ну! Какой дерьмодав тебе это дал?
Ну и дела, подумал Блейд, медленно трезвея. Значит, Крепыш контрабандой протащил это пойло на корабль, где спиртное выдается только из общественных запасов и по большим праздникам! Мог хотя бы предупредить, скотина! Хотя парень что-то такое кричал... ннк-кому ни звук-ка... конспиратор паршивый...
Он поднял взгляд на Храпуна. Пламя догорающих факелов не позволяло разглядеть лицо боцмана, да и Блейд до сих пор не слишком разбирался в выражениях мохнатых физиономий своих спутников по плаванию; тем не менее, он чувствовал, что Храпун разозлился не на шутку, и на сей раз дело не кончится линьками.