По сравнению с той кучей известняка Коривалл казался настоящим Эдемом. Иногда Блейд с мимолетной тоской поглядывал на горизонт, где наверняка лежали и большие острова, и материки, полные беспокойной, суетливой жизни. Возможно, там лилась кровь, звенели мечи, свистели стрелы или грохотали выстрелы... Насчет выстрелов он, правда, сомневался - ничто не говорило о тон, что этот мир обладает развитой технологией и смертоносными машинами, способными обрушить свинцовый град на города и веси, если таковые здесь имелись. Он не видел в океане ничего похожего на корабль, а в небесах никаких летательных аппаратов, но не это обстоятельство послужило основой для его выводов. Скорее он базировался на том, что нашел - или не нашел - на своем островке.
Здесь никогда не было живых существ крупнее, чем кролики и клювастые коршуны. За три дня Блейд излазил окрестности трех прудов с пресной водой, разыскал и исследовал несколько пещер а скалах, внимательно осмотрел побережье. Конечно, и на Земле во второй половине двадцатого века были безлюдные места, но такую точку, где отсутствовали бы следы человека, он представить не мог. Естественно, речь шла не о заснеженных пиках Гималаев, а о районах, пригодных для жизни; в них, как следует покопавшись, всегда можно было сыскать ржавую консервную банку, пустую бутылку или хотя бы старый полиэтиленовый пакет с Микки Маусом, красоткой с розовой голой задницей либо призывом записываться в морскую пехоту США. Даже на том никчемном атолле у индонезийских берегов ржавел самолет... а уж сколько вокруг валялось ржавых банок из-под сосисок и бобов со свининой! Куда больше, чем орехов на чахлых пальмах...
На Коривалле еще не побывал никто. Здесь не было остатков хижин, выжженных кругов от костра или закопченных огнем камней, скелетов и костей, обломков оружия и инструментов. Четвертый день Блейд посвятил тщательному осмотру побережья и тех мест в лагуне, где могли застрять какие-либо принесенные приливом артефакты. Он нашел пустые раковины, гниющие водоросли, птичьи перья, дохлую рыбешку. Ни доски, ни клочка материи, ни обработанного кусочка дерева... Если на этой планете и существовали населенные континенты, их отделяли от Коривалла тысячи, десятки тысяч миль.
Покалывание в затылке, в том месте, куда впился синий кабель, через который лорд Лейтон так жаждал накачать его знаниями, больше не беспокоило Блейда. Он настроился провести среди коривалльского рая месяц или два, пока компьютер не вытащит его обратно; в конце концов, он заслужил эти каникулы не в меньшей степени, чем свое полковничье звание! Он заранее предвкушал, какие физиономии скорчат Лейтон и Дж., допросив его под гипнозом о подробностях этого вояжа. На этот раз отчет будет предельно краток: сидел на необитаемом острове, жарил кроликов и отъедался фруктами. Все!
Иногда он подумывал о том, чтобы соорудить плот и покинуть гостеприимные берега Коривалла - в лесу были подходящие деревья, а над спокойным океанским простором веял устойчивый западный бриз. Однако простейший расчет времени показывал, что надо не менее трех-четырех месяцев, чтобы свалить каменным топором два десятка толстых деревьев, очистить от ветвей, вытащить на берег и изготовить сколько-нибудь надежное плавательное средство. Блейд подозревал, что как раз в конце этого срока лорд Лейтон вытребует его обратно, и дело кончится тем, что он сможет добавить к своему докладу только одну фразу: "потел три месяца, чтобы убраться с этого проклятого острова и сдохнуть в океане".
Успокоив таким образом совесть, он продолжал свои полинезийские развлечения в лесу и в лагуне. Мягкий климат, полная безответственность и обильная пища расслабляли; Коривалл словно баюкал своего единственного обитателя в нежных объятьях, и Блейд сожалел лишь об одном - что в этой мягкой колыбели у него не оказалось подходящей напарницы. Воспоминания о тяжелых налитых грудях Дорис, его последней подружки, все чаще мучили его; и, дней через пять после "высадки на берег", он набрал охапку лотосов в центральном пруду, улегся на густой траве и начал вдыхать пряный цветочный аромат.
Ему хватило восьми "затяжек". Внезапно он воспарил над островком, раскинув руки будто крылья, и начал медленно и плавно кружить в вышине, распугивая морских коршунов. Он видел невысокие растрескавшиеся утесы, деревья, усыпанные плодами, лагуну и безбрежный океан, золотую ленту песка и свой шалаш на северном берегу, выглядывавший из-под нависшей скалы. Там, на охапке свежей травы, кто-то лежал - крохотная человеческая фигурка на изумрудно-зеленой перине.
Взволнованный, он начал спускаться; ветер нес его, подчиняясь неистовому желанию, к скалам и шалашу, и фигурка росла, обретая знакомые очертания. Знакомые? Длинные стройные ноги несомненно принадлежали Зоэ Коривалл - только у нее была такая матовая белая нежная кожа... Но полные груди и очертания плеч как будто напоминали Дорис - Зоэ была более хрупкой, более изящной. Изгиб талии... да, здесь проглядывало сходство с Катрин, танцовщицей из ночного бара, с которой он переспал раза три... Дорис как раз сменила ее... А волосы! Нечто невероятное, фантастическое! Зоэ и Дорис были брюнетками, Катрин - блондинкой с короткой мальчишеской стрижкой; но лицо красавицы, над которой хищным коршуном парил Блейд, утопало в массе рыжих локонов. Где-то он видел эти волосы... этот рыжевато-золотистый водопад... эти сапфировые глаза и губы, похожие на лепестки тюльпана...
Зулькия из Тарна. Облик немного отличен, словно лица трех или четырех женщин чудесным образом слились в одно, но черты Зулькии явно преобладают... Теперь Блейд висел на крыле ветра в трех ярдах над девушкой и смотрел ей прямо в глаза. Она улыбнулась, отбросила волосы - таким мучительно знакомым движением! - и протянула к нему руки. Ее колени раздвинулись, капельки пота выступили на груди, дыхание стало тяжелым, отрывистым...