«Дураки думают, будто боги могут сотворить все что угодно одним мановением пальца или просто силой мысли», — думал Анаториан. — «Но это не так! Даже у столь могучих сущностей, как Фарнир, есть ограничения. И в этом мое единственное спасение. Я знаю, что проклятый еж не может прямо влиять на наш мир, когда и где ему заблагорассудится. Фокусы не в счет — они эффектны и очень сильно злят, но не более того. Для серьезных дел ему нужны инструменты. Такие как эти мальчишки. Или как я».
Последняя мысль была неприятной и больно била по самолюбию, но Анаториан уже слишком долго прожил, а оттого понимал, что всю свою жизнь был лишь забавной игрушкой в маленьких мохнатых лапах. Бог вертел им, как хотел, во имя своих непостижимых целей, ну, или же, просто забавы ради. Не того он ожидал, когда пришел в запретное святилище, не того…
Император вздохнул, и поднялся.
«Хватит думать о ерунде. Нужно решаться».
В этот момент ему что-то послышалось. Кажется, тихое пыхтение и топоток. Анаториан обернулся к окну — никого.
Он встал и принялся быстрыми шагами мерить комнату. На одной чаше весов лежали жизни его лучших учеников, которые он рисковал выбросить безо всякой пользы. Преследователи могут умереть до того, как достигнут беглецов, сойти с ума, наконец, проиграть схватку — таинственный маг прогрессировал слишком быстро для простого смертного. Анаториан не знал, что именно вложил в паренька Фарнир, но мог с уверенностью сказать, что остановка сердца опытного мага, пускай и незнакомого со школой Духа, дело чрезвычайно трудное. Новичок, сколь бы талантлив он ни был, да еще в пылу сражения, никогда не справится с подобной задачей. Заклинания магии духа плохи запредельной сложностью печатей и ключевых фраз. Одна незаметная ошибка — и ты покойник.
«Смерть учеников на одной чаше, но ведь есть и другая».
И на ней — на этой другой чаше — покоится его собственная жизнь, терять которую у Анаториана не было ни малейшего желания.
«Однако Цирилена в случае острой нужды можно будет отправить и в Селианскую империю. Он там сможет найти свою жертву. Мой цепной пес еще ни разу не сходил со следа», — размышлял богоравный. — «Вот только, опять же, на это уйдут месяцы, а может, и годы. Справится ли он с тимберцем, когда, наконец, встретит?»
Император подошел к стене и со всей силы ударил в нее кулаком. Рука погрузилась в мрамор по локоть. Анаториан зарычал, вытаскивая ее, и по старой привычке взглянул на костяшки. Ни крови, ни единой царапины. Все, как всегда. Он неуязвим для всего в этом мире…
Кроме бога Хаоса и людей, отмеченных им.
«Решено! Цирилен должен пойти до конца!»
Анаториан метнулся к столу, нашел маленький листочек, и быстро нанес на него символы, после чего распахнул дверь, до смерти перепугав слугу, замершего перед нею и ожидавшего распоряжений.
— Это сообщение должно быть доставлено Цирилену к утру. Ты понял? Разбуди всех магов, пускай они хоть сдохнут от напряжения, но работа должна быть выполнена!
— Да, господин, — пролепетал тот, побледнев. — Как прикажете.
— А вот это, — он показал контейнер с инструкциями, — ты отправишь Лицию обычным способом. Смотри, не перепутай.
Слуга поклонился, выхватил послания и опрометью бросился выполнять приказ.
Анаториан вздохнул. Так или иначе, но решение было принято, и больше повлиять на ситуацию он не сумеет никак, а значит, нужно просто ждать известий.
Глава 2
Первые два дня пути оказались вполне спокойными. Ни монстров, ни появляющихся отовсюду призраков, вообще никаких следов жизни. Если бы не старая, но все еще ровная дорога, по которой всадники и передвигались, Трегоран никогда бы не поверил, что они оказались в проклятом месте.
Серая трава, да почти полное отсутствие жизни, вот единственные вещи, которые отличали Мертвые земли от Степи. К счастью, на пути встречались колодцы с чистой и очень вкусной водой, а также — один раз — пара уток, ставших добычей Димароха. Путники сочли это хорошей новостью, потому что собственных запасов на долгий переход гарантированно не хватило бы. И все-таки что-то Трегорану здесь не нравилось. Он не мог объяснить, в чем проблема, однако его не оставляло чувство, будто кто-то невидимый, но очень опасный, наблюдает за ними.
Утешало только то, что преследователи, кажется, отстали. Каждый вечер юноша высвобождал свой дух — эта процедура стала для него уже настолько привычной, что он не обращал на нее ни малейшего внимания, — и отправлялся на поиски людей или хотя бы магических барьеров. Но страна серой травы оставалась тихой и неподвижной, и он, удаляясь на максимально возможную дистанцию, так и не нашел ничего стоящего, кроме пары ночных зверьков неизвестной породы, выбравшихся из своих нор. Чем те питались, юноша не знал, и не горел желанием выяснять.