В это время спешившиеся всадники приводили товарища, лежавшего без чувств, в себя. Ему на лицо вылили немного воды, потрепали по щекам, и тот, тихо застонав, открыл глаза.
— Ты как, Килий? — спросил главный маг.
— Бывало и лучше, Цирилен, — невесело усмехнулся тот. — Что случилось?
— Одна из теней забралась в тебя. Мы выгнали ее.
— Я уже третий, — вздохнул Килий. — За сегодня. Не стоило нам лезть сюда.
— У нас не было выбора, — тот, кого назвали Цириленом, скривился. — И дальше станет хуже, они все сильнее. Проклятье, похоже, скоро без барьеров мы не обойдемся. Надеюсь, что у засранцев, решивших дать деру именно сюда, дела обстоят еще хуже.
— Сомневаюсь, — заметил маг, убивший чудовище. — Их всего трое. Привлекают меньше внимания.
— Этот недоучка не умеет маскироваться, в отличие от нас.
— И все же, Безликие сперва нападают на большие группы, хотя, — тут фариец сделал паузу, — если он то, о чем я думаю, призраки должны будут собраться со всей страны, чтобы поприветствовать его.
— Значит, они могут облегчить нашу работу?
— Кто знает? — пожал плечами Цирилен. — Парень прогрессирует с неестественной скоростью. Не удивлюсь, что он доберется живым до Еширала, вот тогда-то у нас действительно начнутся проблемы.
— А ты бывал там когда-нибудь?
— Нет, и надеюсь, что обойдем это проклятое место стороной. — Он вздохнул. — Ладно, давай в седло, нам пора двигаться дальше.
Трегоран следовал за ними, напрягая уши, чтобы услышать как можно больше, но фарийцы погрузились в молчание. Оставаться дольше в мире духов было крайне опасно, а потому Трегоран отполз подальше, вновь обернулся птицей и понесся назад. Товарищи оставались одни слишком долго, и ему было страшно за них. Очень страшно. И не напрасно — место стоянки заполонили твари, а одного взгляда на Итриаду с Димарохом, удерживающих…его собственное тело, было достаточно, чтобы понять — их силы на исходе.
Страх смерти и на сей раз не был достаточно силен, чтобы парализовать Трегорана. А может, в духовной форме это чувство притуплялось? Он не знал, и знать не хотел. Вместо этого юноша приземлился, принимая облик человека, заорал, и из его руки ударило пламя. Чародей врезался в теней, круша их направо и налево, пробиваясь к своему телу. В считанные мгновения вокруг них стало просторно — чудовища сочли за благо убраться как можно дальше, осталась только сущность, завладевшая пустой оболочкой.
— Убирайся прочь! — юноша в один прыжок подскочил к корчащемуся и извивающемуся телу, и на его руке появилась рукавица. Он, недолго думая, повторил движение мага — призрачная рука легко вошла в плоть, но на этот раз ощущения слияния не последовало. Пальцы наткнулись на что-то твердое и извивающееся. Трегоран дернул, и теневая сущность полезла наружу. Она орала, проклинала богов, взывала к милости, но юноша был непреклонен — его собственное тело будет принадлежать лишь ему!
«Вот уж нет, лишние постояльцы мне ни к чему!» — злобно подумал Трегоран выдергивая чудовище и всаживая в извивающуюся гадину клинок. Это вывило колоссальное количество сил, и он с огромным трудом сумел вернуть свой дух обратно…
И уже в следующее мгновение орал от страшной боли. По нему словно прошлась центурия в полном вооружении. Причем не один раз.
— Проклятье! — взвыл тимберец, открывая глаза. — Что вы со мной сделали?!
Итриада и Димарох одновременно выдохнули.
— Живой! Клянусь Нивилом и всеми богами, живой!!! — по щекам актера катились слезы.
— Не уверен, — Трегоран с трудом приподнялся на локтях и ощупал распухающую щеку. Он не обратил на нее внимание, когда был духом, а вот возвращение в презренную плоть, как сказал бы Димарох, сразу же указало ему на столь незначительный факт. — Кто это меня так?
— Я, — безо всякого раскаяния проговорила Итриада. — Это был не ты.
— Да, — кивнул юноша. — Тень забралась в мое тело.
— Ты убил ее?
— Очень удачно подсмотрел за фарийцами действенный метод. Давно я, — Трегорана передернуло, — стал…таким?
— Нет, к счастью. Сперва ты лежал спокойно. Потом опять начались эти шепоты, — вмешался Димарох. — А затем ты открыл глаза, я как раз дежурил в это время. Думал, что ты очнулся и подошел, чтобы узнать, как обстоят дела.
— А я набросился на тебя с оружием?