— Они либо не могут, либо не умеют делать так.
— А наш доблестный чародей, который, замечу, просто наблюдал, точно крылатый Улиан с небес, взял и сумел? — Димарох был настроен весьма скептически.
— Значит, у него есть дар, а у них — нет.
— Внезапно взял дар и прорезался? А почему же он никогда раньше не делал ничего подобного?
Спорщики как по команде повернулись к Трегорану.
— Не делал, — подтвердил тот правоту актера.
— Вот-вот.
Итриада что-то грубо буркнула на ирризийском. Это выражение Трегоран смог понять лишь частично, в нем было что-то насчет ежа и матери.
Ежа…
Юноша покрылся холодным потом.
«А не может быть так, что владыка Хаоса все-таки что-то сделал со мной? Нет», — тут же успокоил он себя. — «Мы заключили договор, а боги обязаны чтить их. Даже такие, как он».
И все ж, все же, идея насчет божественного вмешательства не казалась ему столь уж нелепой. Бог Хаоса — об этом он узнал из книг Маркация — был той еще тварью, способной истолковать даже самый точный контракт так, как ему это выгодно. К тому же, почему Фарнир не счел, что делает «подарок», который не требуется обговаривать?
«И вот мои способности в магии духа, как сказал бы Димарох, достигли седых горных пиков».
— Ладно, — он одновременно оборвал свои мысли и начавшийся спор между друзьями. — Это неважно. Давайте подумаем, как мы можем использовать мои неожиданные таланты. Итриада, у тебя самый большой опыт. Что скажешь?
Девушка — он был готов поклясться! — покраснела и кашлянула.
— Их больше, а значит, наш единственный шанс убивать фарийцев по одному. То есть делать то, что и сегодня. Но они быстро поймут, что мы начали действовать.
— И что тогда?
— Попробуют атаковать. Если не смогут, то удвоят бдительность, и ты уже не сможешь вселяться в их тела. А может, и даже не сумеешь подобраться — скорее всего, они организуют засаду.
— И тогда?
— Тогда придется действовать вслепую.
Юноша с интересом слушал свою спутницу. Она говорила совершенно спокойно, понимая, что хочет сказать, и ему действительно было интересно.
— И что же я должен буду делать?
— Не ты. Мы.
— Мы?
— Да. Они будут ждать именно твоих магических атак, и проглядят самую обычную ловушку. И вот еще что, нам придется какое-то время вообще обходиться без отдыха, чтобы подготовится хорошо.
— Мы справимся, — с уверенностью в голосе проговорил Трегоран, хотя в глубине души он не ощущал ее, напротив — склизкие угри страха продолжали шебуршиться в его животе все сильнее, а какой-то голосок нашептывал: «ты проиграешь, сдайся, сдайся, сдайся».
И вот теперь настали по-настоящему тяжелые дни. Сон стал практически недоступной роскошью для Трегорана, который покидал свое тело, едва открывая глаза, и возвращался лишь для того, чтобы немного отдохнуть и вновь устремиться в мир духов. Двигались они и днем, и ночью, останавливаясь лишь когда голоса призраков начинали донимать уж совершенно невыносимо, и то лишь для того, чтобы Трегоран мог уничтожить незваных гостей и немножко поспать после этого.
Однако мучения Трегорана вознаградились сторицей — когда два фарийца отделились от отряда, Трегоран вселился в одного из них, зарубил второго, и уже заученным жестом пронзил грудную клетку своей жертвы. Но уже на следующий день фарийские колдуны, как Итриада и предсказывала, устроили ему ловушку.
Все было как обычно — Трегоран летел в форме ласточки, огибая дорогу по кругу, и вот, когда он уже почти приблизился к отряду, на него с неба спикировали два призрачных коршуна.
— Ну здравствуй, — услышал он голос одного из нападавших. — А ты молодец, жаль, что такой талант пропадет впустую.
Юноша лишь чудом избежал острейших когтей. Он ускорился, заложив сумасшедший вираж, и зайдя своим противникам за спину, обернулся орлом, намереваясь принять бой. И снова юноша действовал столь стремительно, что страх пришел, когда все уже было кончено — он распорол крыло одному из коршунов до того, как сердце сковало льдом.
Враг закричал и камнем рухнул на землю, превратившись в человека. Его призрачная левая рука кровоточила, и он грубо ругался, однако это не помешало раненому, не отвлекаясь от брани, швырнуть в Трегорана мощное заклинание, невиданное ранее юношей — поток слепящего света устремился в его сторону, замедляя и парализуя волю.
К счастью, тело, как уже бывало не раз, отреагировало само. Контрзаклинание сформировалось в голове без особого участия рассудка, и на пути света встала стена из черного льда. Юноша даже и не подозревал, что может так сделать, но времени удивляться у не было — он не испытывал ни малейших иллюзий насчет результатов сражения с двумя опытнейшими чародеями, к которым в любой момент могли присоединиться товарищи, а потому, собрав всю волю в кулак, устремился прочь. Он был уверен, что фарийцы не станут его преследовать, и не ошибся. Однако легче от этого не становилось, Трегоран понимал, что больше не посмеет приблизиться к преследователям, а если будет наблюдать за ними, то издалека.