— Да, Анатиан хочет править, и всегда хотел, но он не пожертвует страной ради короны. Какой прок повелевать мертвецами? Аттал не оставит никого, мы с тобой это знаем.
— И все-таки, господин, — старик протянул императору несколько листов пергамента. — Прочти это. Подумай.
Тот, чуть поколебавшись, взял предложенное и внимательно прочитал, после чего швырнул пергаменты на карту и подошел к окну, обхватив затылок руками.
— Проклятье! — скрипнул он зубами. — Почему все так складывается? Ты уверен, что нет никакой ошибки?
— Да.
— Хорошо. Разберись с этим, пускай заговорщики ощутят на себе мой гнев.
— Слушаюсь, о великий. А твой брат?
— Его пока не трогай. Все-таки, — правитель повернулся и его пронзительный взгляд снова остановился на Трегоране, — он мой брат.
«Узы крови и узы ненависти. Что сильнее?»
Трегоран хотел ответить на вопрос, но, как и в прошлый раз, его потянула назад неведомая сила, и юноша проснулся.
Бегство продолжалось еще неделю, и за это время погода испортилась окончательно — осень полностью завладела положением. Беглецы почти не спали, продвигаясь вперед и оставляя за собой ловушки. Все понимали, что развязка близка, оставалось только определиться с местом действия.
— Смотрите, там что-то есть, — проговорила Итриада ближе к полудню восьмого дня. Зоркая ирризийка, как всегда, видела дальше, чем товарищи.
— Что? — спросил Трегоран.
— Похоже на башни. Наверное, город.
— Город, говоришь? — пробормотал он, переполняясь непонятными предчувствиями.
За это время путники успели миновать пару городков, каждый из которых ничем особенным не отличался. Конечно, юношу подмывало побродить по развалинам, найти библиотеки, но он понимал, что с преследователями на хвосте подобное стало бы просто недопустимой глупостью.
— Будем надеяться, что там нас не ждет ничего ужасного, — с сомнением в голосе проговорил Трегоран.
— Хуже того, что гонится за нами по пятам, оно точно не будет, — заметила Итриада.
К городу они подъехали, когда солнце начало свой неумолимый бег к горизонту, и от удивления замерли на месте. Древнее поселение по-настоящему внушал уважение — громадные стены, не поддавшиеся неумолимому времени, широкие улицы, прочные, но пустые дома.
Озноб пробежал по спине Трегорана — он сразу же узнал место из своих ночных кошмаров. Справа от него ахнул Димарох, а Итриада слева прошептала знакомое уже ругательство, из чего юноша рассудил, что он не одинок.
А еще вокруг стены он заметил слабое, но различимое свечение — весь город был накрыт мощнейшим барьером, созданным при помощи магии духа.
Трегоран остановился и спешился, затем подошел к магической линии и попытался всмотреться в нее, чтобы, как и раньше, постараться понять суть. У него ничего не вышло — заклинание было слишком сильным и сложным. И делал его явно не один человек. Даже Маркаций, окруживший свои земли воздушным барьером, не сумел бы сотворить подобное в одиночку. Тут поработал самый настоящий мастер. Мастер пятой школы, айперона!
Трегоран сглотнул. Несмотря на то, что город внушал страх, в нем волной поднималось другое чувство, заглушающее даже вопли ужаса — любопытство. Быть может, тут сохранились какие-нибудь знания? Впрочем, не до них сейчас! Книги можно будет искать, когда все кончится.
— Так, — произнес он. — Пока есть время, следует готовиться, вряд ли наши враги далеко. Итриада, что предлагаешь?
— Осмотримся, — уверенным тоном произнесла девушка.
И они занялись изучением этого странного места. Город сохранился просто превосходно — казалось, что жители покинули его только вчера. Никаких следов гниения и разрухи, никакого мусора, никаких отметин, оставленных мародерами, лишь толстый, невероятно толстый слой пыли, в тех местах, до которых не добирался дождь. Судя по всему, тут столетиями не бывало ни единой живой души. Как будто они попали в гробницу.
Это сравнение не очень успокаивало, но беглецы упрямо продолжали идти вперед, то и дело поглядывая на солнце — совсем скоро должно было стемнеть и когда это произойдет каждый хотел оказаться где-нибудь возле костра. Наконец, они вышли на огромную площадь, видимо, бывшую местом торговли и наказаний, о чем говорили многочисленные лотки, и большая виселица. Площадь заканчивалась высокой стеной с красивыми воротами. Как и городские ворота, они были распахнуты настежь, и когда беглецы подъехали ближе, каждый из них восхищенно вздохнул — за стеной располагался самый прекрасный из дворцов.