— Ага, — шепнул себе под нос молодой человек, — видимо, нам сюда.
Они подобрались к источнику света и шума, Элаикс заглянул в щель.
Стражники отмечали что-то, сидя на полу вокруг разложенных мечей и топоров, пустив по кругу кувшин с вином, и тихо напевая песню на незнакомом языке. Незнакомом для юноши — Аладан сразу посуровел.
— Что такое?
— Они вшпоминают павших боевых товарищей. Это штарый обряд нашего народа.
— Не племени?
— Нет.
— Проблема?
— Пошли убивать, — ответил калека, пинком распахивая дверь.
Они ворвались, не заботясь о скрытности — тут уже важнее была скорость. Нож Шепелявого просвистел в воздухе и вонзился в грудь одному из воинов, ко второму подскочил Элаикс и могучий удар ногой в голову буквально расколол череп противника.
В это время Аладан рубанул третьего, но остальные уже успели подняться и достать оружие. Их было пятеро против двоих, и каждый из этих пятерых являлся умелым воином. Никто не произнес ни слова, зачем? Железо говорит лучше языка.
Несколько мгновений семеро мужчин стояли, рассматривая друг друга, а затем сошлись в страшной схватке.
Элаикс отбил направленный ему в живот меч, отскочил, уходя от удара топором, и краем глаза заметил, как Аладан ужом проскользнул между двух воинов, успев при этом рубануть одного из них по руке. Больше времени на разглядывания окрестностей у юноши не оставалось. Воины, предположив, что молодой здоровяк опаснее калеки, насели на него втроем, и биться в связке они умели.
Удары сыпались один за другим и юный тимберец начал отступать, чувствуя, как в груди нарастает ярость, клокочущая, багровая, страшная. Он взревел, точно раненый бык, и бросился под ноги одному из воинов, выставив меч перед собой. Правую руку обожгло болью, но он не заметил этого, все внимание молодого воина было обращено на клинок, входящий в живот врага.
Тот страшно закричал, а Элаикс, резко подавшись вправо, упал на пол, разрезая брюхо воина и переворачиваясь на спину как раз вовремя, чтобы заблокировать метящий прямо ему в голову топор. Он выдержал страшный удар и пнул врага по ноге так, что тот рухнул на залитый кровью пол.
Но третий был уже тут как тут — страшный удар окованного сапога обрушился юноше на голову и в глазах у него потемнело. Вражеский воин издал победный клич, и собрался было прикончить нерасторопного противника, как вдруг у него из груди выросло окровавленное лезвие. Воин застонал, полуобернулся и умер, повиснув на мече.
— Ришковый ты, Старшой, — прокомментировал Аладан, выдергивая свое оружие из тела поверженного противника. Затем он достал откуда-то кусок тряпки и принялся чистить меч. — Очень ришковый. А ешли б не я?
Элаикс поднялся и сердито буркнул:
— А оставался выбор? Эти трое почти прижали меня к стене. Сильные воины.
— Что было, то было, прижали, — хмыкнул воин. — Хотя, как по мне, шлабоваты они.
Юноша хотел огрызнуться, но не стал. Вместо этого он подошел к раненому с распоротым животом и коротким ударом добил его, после этого решил взглянуть на жертв своего напарника. И ахнул.
Каждый из охранников был уложен филигранным ударом, первый — в шею, второй — в сердце. А позы их не оставляли сомнения — оба умерли почти мгновенно. Искусство Аладана вызывало трепет и восхищение.
— И, пожалуй, зависть, — прошептал себе под нос Элаикс.
— Что?
— Нет, все в порядке. Как думаешь, остался еще кто-нибудь?
— В доме — нет, иначе бы пришли.
— Все-таки, нужно проверить.
Они продолжили обход, исследуя комнату за комнатой. В это время один за другим стали подтягиваться прочие члены банды, на долю которых не пришлось ни одного противника. Элаикс отправил их на поиски золота, о котором купец проболтался Философу, а сам подошел к последней двери.
Он резко распахнул ее и заглянул внутрь. Никого, обычная спальня — кровать, стол, пара шкафов. На столе лежала раскрытая книга, а возле нее — свеча.
— Что-то тут не так, — прошептал Элаикс, удобнее перехватывая меч. — Да.
Он бесстрашно вступил в темную комнату, оглядываясь по сторонам, но ничего не происходило. Юноша тихо, стараясь не шуметь, подобрался к кровати и, резко бросившись на колени, заглянул под нее. Пусто.
— Померещилось, что ли? — предположил он, подходя к столу.
Одного взгляда на свечу было достаточно, чтобы понять — нет, не померещилось. Воск на ней застыл совсем недавно, он был еще теплым, а наплывы внизу подсвечника яснейшим образом говорили о том, что тут кто-то был. И есть.