«Удивительно, что он умудрился сохранить фигуру с таким-то аппетитом», - подумал Трегоран, а следующая мысль в его голове умерла, не успев оформиться – он увидел, к кому фариец обращался.
За столом сидела стройная девушка, чья бронзовая от загара кожа контрастировала с волосами цвета золота. Ее огромные голубые глаза с интересом изучали молодого человека, причем весьма и весьма бесцеремонно. С первого взгляда было видно, что девушка – родная дочка мага. Скулы и нос будто лепились одним скульптором, но лицо… Трегоран впервые встретил столь совершенную красоту и с ужасом осознал, что просто не может отвести от прелестного создания взгляд.
С огромным трудом, пунцовый, точно мак, юноша согнулся в поклоне, стараясь унять бешено колотящееся сердце.
«Что это такое, что со мной»? – думал юноша, хватая ртом воздух и боясь разогнуться.
На помощь ему пришел учитель.
- Этаара, ты его смущаешь, - усмехнулся он. – Наверное, это из-за выреза на груди. Кажется, я что-то говорил насчет вульгарных и вызывающих нарядов, не помнишь, что именно?
- Батюшка, опять ты за свое, - в голосе девушки послышалась досада, а Трегоран нашел в себе силы разогнуться и вновь посмотреть на нее.
И, о диво, дочка сенатора улыбнулась ему открытой и доброй улыбкой, точно такой же, какая была у отца.
- Привет, Тригорий, - произнесла она. – Не знаю, в чем ты провинился, раз попал сюда, но не могу не посочувствовать.
- Провинился?- удивился юноша. – Госпожа, ваш отец – величайший чародей, учиться у которого – огромная честь!
Говоря это, молодой волшебник совершенно, не кривил душой, хотя и не понимал до конца, отчего Маркаций лжет дочери. Впрочем, он решил, что причина есть, а значит, стоит подыграть.
«Маркаций в опале, кто знает, сколько из его слуг шпионят за господином»? – пришел юноша к весьма разумному умозаключению и решил побыть фарийцем, раз уж обстоятельства требуют этого.
Они заняли места за столом, и ужин начался. Этаара оказалась отличной собеседницей – умной, начитанной и острой на язык. А еще ей было интересно буквально все – откуда Трегоран, кто его родители, как он попал сюда, какая сейчас погода в великом Фаре и что носят девушки.
Приходилось сочинять на ходу, искусно сплетая истину и ложь. Он – из провинции Тимберия. Отец – легат, старый приятель учителя, мать - тимберка. В великом Фаре побывать ему, увы, не довелось – большую часть жизни ездил вместе с отцом и матерью по разным местам. Как только обнаружилось, что в юноше разгорается Пламя, родители договорились с великим магом и отправили его сюда. Сперва по морю, а потом – на лошади. Увы, но животное пало в пути, а поэтому остаток дороги пришлось пройти на своих двоих.
Этаара слушала его, раскрасневшись от возбуждения и любопытства, и не забывая опустошать тарелки. Аппетит у нее, определенно, был отцовским.
Когда ужин подошел к концу, девушка мило улыбнулась своему новому знакомому и грациозно, покачивая бедрами, покинула зал. Эта часть ее тела также была развита выше всяких похвал. Можно даже сказать, что не по годам. Трегоран следил за удаляющейся фарийкой, то и дело сглатывая тягучую слюну.
- Ай-ай-ай, - с насмешкой в голосе произнес Маркаций, когда дверь за дочкой закрылась. – Как нехорошо: заглядываться на дочь в присутствии отца.
«Ой», - подумал юноша, багровея от стыда.
- Ничего, ничего, все нормально, - рассмеялся маг. – Я не из тех, кто готов запрещать молодым людям общаться, а Этаара уже достаточно большая девочка для того, чтобы принимать решения и отвечать за них. Прошу об одном – будь с нею осторожней. У дочки тяжелый характер и она томится в этой глуши. Постарайтесь не натворить глупостей.
- Хорошо, учитель, - пискнул Трегоран.
- Вот и славно, - Маркаций потер руки. – Ну, пара часиков до сна у нас есть, предлагаю еще немного позаниматься.
***
Дни тянулись за днями. Хотя нет, не тянулись - они летели, сменяя друг друга! Пожалуй, Трегоран последний раз был так счастлив лет десять назад, когда отец представил его Божественному. Юноша учился, учился, а потом – снова учился. Заклинания давались ему невероятно легко, что приводило Маркация в восторг. Фариец радовался, точно ребенок, получивший новую игрушку, каждый раз, когда у юноши выходило очередное колдовство.