Суханов дождался, когда тот спустится с мостика — ходил к командиру на инструктаж, — вместе покурили в затишке, пока механик дозаправлял машину и устанавливал лопасти.
— Ничего необычного, — сказал Зазвонов. — Погода расстаивается, вот он и решил поднять меня на крыло, чтобы харчился не даром. Может, это последние вылеты.
Суханов насторожился:
— Есть сведения?
— Мне никто не докладывал, но краешком уха слышал, что на днях из базы выходят «Полтава» с «Азовом». Видимо, впредь решили искать лодку двумя кораблями при двух вертолетах. Ну а мы, стало быть, поближе к нашим ветреным подругам.
— Несолоно хлебавши...
— Ничего, — сказал Зазвонов. — Там кое-кому подсолят. Ну а уж потом и нам, грешным, маленько перепадет. Да мы еще заделаем козью морду.
— Когда? — простонал Суханов.
— Эх, слухач... Была б шея, а петля найдется.
Зазвонов залез на левое сиденье, на правое взобрался штурман, они поерзали, устраиваясь поудобнее, притянулись ремнями, подключили шлемофоны и сразу словно бы отделились от провожающих. В грузовой отсек забрался механик, задраил дверцу, и лопасти потихоньку начали раскручиваться. Зазвонов махнул Суханову перчаткой, потом ткнул ею вниз, видимо, указывал, чтобы тот шел к себе в пост.
Суханов закивал головой, дескать, все понял, и вертолет словно бы тихонько оттолкнулся, приподнялся метра на два, завис и, оказавшись за кормой, бочком взмыл ввысь, застрекотал там, становясь все меньше и меньше, и скоро совсем пропал.
Суханов спустился в пост. Ветошкин глянул на часы — время его вахты еще не вышло — и настороженно посмотрел на Суханова, но спрашивать его ни о чем не стал.
— Полеты начались, — сказал Суханов. — Может, это последние.
— Последние так последние, — равнодушно заметил Ветошкин. — Начальству виднее.
— Да ведь с пустыми руками возвращаться не хочется! — воскликнул Суханов.
— Эх, товарищ лейтенант! Это ведь свободная охота. Тут либо пофартит, либо не пофартит. Кораблей много: одному не пофартило, другому пофартит. Глядишь, флот внакладе и не останется.
Суханов подвинул оператора в сторонку, сам сел на его место, надел наушники — они хорошо прилегли к ушам — и тотчас же очутился в мире других звуков. Впрочем, хотя они и были другими, ничего интересного в них не было: обыкновенные шумы обыкновенного моря. Прошло, наверное, более получаса — Суханов не засекал времени, — прежде чем он услышал тот самый протяжный звук, как будто кто-то ворочался в постели. Он глянул на Ветошкина и по тому, что тот тоже взглянул на него, понял, что ему показалось не одному. Они начали подкручивать настройку, но там все уже успокоилось и больше никто не ворочался. «Черт-те что, — расстроился Суханов. — Так ведь и с ума сойти недолго».
— Тут и с ума сойдешь, — неожиданно проворчал Ветошкин, видимо, его мысли стали совпадать с мыслями Суханова.
— Ничего, мичман, — сказал он. — У нас нервишки крепкие — выдюжим.
— Выдюжить, может, и выдюжим — куда ж деваться, — согласился Ветошкин. — Только ждать да догонять — хуже некуда.
Пришла сухановская смена — Рогов с Силаковым, — одни поднялись со своих мест («вахту сдал»), другие сели за «пианино» («вахту принял»), начали приноравливаться, и, пока шел пересменок, Суханову опять почудилось, будто кто-то пошевелился.
— Опять, — угрюмо сказал Ветошкин. — Долгонько нынче колготится.
— Мы им потом припомним, — сварливо, как старый свекр, буркнул Суханов. — Меня за них уже привидением стали звать.
— Так и нас тоже, товарищ лейтенант, — весело сказал Рогов. — Моряки на юте. А привидения — это даже хорошо.
Суханов поерзал на стуле, поколебался еще маленько, потом все-таки потянулся за микрофоном.
— Ходовой, акустический пост. Возможное появление цели по пеленгу...
На мостике выразительно помолчали.
— Возможно появление кого?
Суханов замялся: в любом случае он попадал в глупейшее положение.
— Не берусь классифицировать, товарищ командир.
«Не берешься, — подумал Ковалев, — так и докладывать нечего», — но сказал подчеркнуто вежливо, и от этой вежливости на Суханова потянуло хорошим командирским холодком:
— Добро, Суханов. Продолжайте наблюдение.
Суханов отключил связь, глянул на Ветошкина — тот хохотал, беззвучно тряся головой, — молча погрозил кулаком, потом все же сказал:
— В следующий раз ты будешь докладывать.
— Мне в вашем присутствии, товарищ лейтенант, не положено, — перестав смеяться, заметил Ветошкин. — Я человек махонький. Мне велено больше помалкивать. Я ведь, положим...