Там, в посту, Ветошкин растерянно спросил:
— Торпеда?
— Помолчите, мичман, — попросил Суханов прыгающим голосом, успев подумать: «И без тебя тошно».
— Понял вас, — сказал Ковалев. — Курс на корабль. Скорость...
Светящаяся точка на индикаторе, на которой спотыкался лучик, двигалась прямо к центру, которым был «Гангут», и Ветошкин торопливо подумал: «Боже ж ты мой... Ах ты боже мой...»
Сокольников стоял рядом с Ковалевым, щурясь на солнечные блики. Они прыгали по зыби, как былинки, и, отскакивая, больно били по глазам. Сокольников помалкивал. Он только думал: «А что, если...»
— Акустики, повторите доклад, — твердым, командирским голосом потребовал Ковалев. Голос у Ковалева был хорошо поставлен.
— Цель номер два, — начал докладывать Суханов, — курс постоянный. Дистанция... быстро сокращается. — Голос у Суханова неожиданно сорвался: — Товарищ командир, цель классифицировали. Торпеда! Скорость около пятидесяти узлов. — Он на мгновение отключил связь и вытер со лба кулаком холодный пот. Он чувствовал, как по спине побежал липкий ручеек. — Торпеда, товарищ командир.
Суханов повернулся к Ветошкину и увидел, как у того мучнисто побелели щеки и нос, но, видимо, они так же побелели и у самого Суханова. Он сильно потер правую щеку — Ветошкин сидел у него справа — и, стараясь улыбаться дрогнувшими губами, подумал: «Спокойнее, Суханов, спокойнее. Командир что-нибудь придумает. Он обязательно должен что-нибудь придумать». Светлая точка уже подкрадывалась к центру индикатора.
Там, наверху, вода стала особенно блестящей, глаза заслезились, Сокольников провел по ним ладонью и отвернулся. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — подумал он. — Все может произойти просто, как в сказке. Раз, два, три, четыре, пять — вышел зайчик погулять». Ковалев подал ему сигарету, дескать, закури, комиссар, и сам с аппетитом затянулся. Сокольников впервые увидел, что Ковалев курит.
— Цель номер один провалилась, — доложил Зазвонов. — Разрешите занять сектор номер три?
Ковалев промолчал.
— Цель номер два, — тут же послышался голос Суханова. — Идет прямо на нас. Дистанция...
— Ясно, Суханов, ясно, — сказал Ковалев. — РБУ, принять целеуказание... Доложить! Пост связи! Старпом! Приготовить радиограмму на передачу! — Он командовал весело, даже словно бы с отчаяньем, как бы говоря: помирать — так с музыкой.
— Есть! — лихо сказал старпом.
— Ходовой, БИП. Подтверждаю: цель номер два — торпеда. Идет в кильватерный след.
Ракетно-бомбовая установка — РБУ — приняла вертикальное положение, грохоча, провернулась по горизонту и, покачавшись, замерла. Ковалев понял, что наступил тот трагически-торжественный момент, в который решалась не только его судьба, но и судьба «Гангута», а вместе с этим и многое другое, о чем ему уже не оставалось времени подумать. Только он один мог принять решение, и только одно решение могло быть правильным.
— Вертолету оставаться в своем секторе, — сказал он в радиотелефон и тотчас поднес к губам микрофон «Каштана». — Большую серию РБУ — Товсь! — Он немного помедлил и усталым голосом сказал: — Пост связи, передайте сигнал номер десять. — Он помедлил только самую малость — ему словно бы не хватило воздуха, чтобы произнести последнее слово, именуемое командой, которую ракетчикам надлежало исполнить неукоснительно, а там, как говорится, что уж бог даст, — и в эту малость он успел еще и подумать: «Так что же там — имитатор, торпеда или сама? О, господи...»
Море едва колыхалось, поблескивая округло-глянцевитыми волнами, они катились неслышно, и ветер совсем убился, и много было солнца, которое, казалось, поднимало небо еще выше.
Неожиданно прокричал Суханов:
— Товарищ командир! (Ковалев недовольно поморщился: он не терпел эту лейтенантскую поспешность.) Цель номер два — эхо-сигнал исчез. Цель номер два — контакта нет.
Ковалев поднес микрофон к самым губам и услышал свой голос словно бы со стороны:
— Суханов, повторите доклад.
— Цель номер два — эхо-сигнала нет...
Ковалев взял трубку радиотелефона.
— Вертолет, доложите обстановку.
Глуховатый голос Зазвонова послышался тотчас же:
— Цель номер один не прослушивается.
Ковалев невольно провел запястьем по лбу — он был холодным и липким, — так же невольно глянул на Сокольникова, тот казался спокойным, только коричневатые щеки стали слегка матовыми.
— Добро... РБУ в исходное положение. Вертолету — на борт.
— Разрешите...
— Не разрешаю, — перебил его Ковалев. — Акустикам доложить обстановку.
— Торпеда не прослушивается, — зачастил в динамике голос Суханова. — Эха нет. Цель номер один — эха нет.
— Хорошо, Суханов. Очень хорошо. Слушайте меня внимательно. Кровь из носу, но контакт с лодкой еще раз должен быть. Вы хорошо меня поняли, Суханов?