— У меня все есть, — сказал Суханов.
— Сомневаюсь. Сейчас же слезайте и уходите. Иначе я позову директрису.
— А ее в школе нет.
— Ну так завуча.
— А она занятия проводит с хоровиками.
Наташа Павловна опешила и неуверенно спросила:
— Мне что же — караул кричать?
— Не надо кричать караул, — попросил Суханов. — Я сейчас слезу и стану ждать вас у подъезда.
— Зачем?
— Мне надо вам все объяснить.
— Что именно — все?
— Все, — упрямо сказал Суханов.
— Слезайте. Я вас больше не хочу слушать. Если вы этого не сделаете, я на самом деле закричу караул.
— Не надо кричать караул, — опять попросил Суханов, и голова его исчезла из окна.
«Сумасшедший, — подумала Наташа Павловна и провела ладонями по щекам, как бы остужая их. — Ну право — сумасшедший».
— Таня, повтори, пожалуйста, всю пьесу с начала и не будь, прошу тебя, такой любопытной.
— Я не любопытная, Наталья Павловна, только он все время смотрел на вас, а вы не поворачивались.
— Руки... Руки... — машинально сказала Наташа Павловна, хотя Таня держала руки правильно. — Все время следи за положением рук. — Она подошла к окну сбоку, легонько отодвинула занавеску: Суханов там, внизу, докурил одну сигарету, бросил ее в урну и тут же прикурил другую. «Нет, определенно он сумасшедший».
В класс заглянула Мила Васильевна:
— Наталья Павловна, ты освободилась уже? Подожди меня. Зайдем в мороженицу, поболтаем немного.
— Извини, Мила Васильевна, но я сегодня спешу, — неожиданно для себя сказала Наташа Павловна, хотя именно сегодня она никуда и не спешила.
Отпустив Таню, Наташа Павловна, словно в изнеможении, присела к столу: конечно, проще было бы прогнать этого сумасшедшего, но прогонять его не то чтобы не хотелось, а словно бы не хватало решимости. Она торопливо прошла по длинному гулкому коридору — музыка за дверями уже стихала, видимо, занятия заканчивались, — спустилась по лестнице, застланной белым холщовым половиком, делавшим шаги глухими, глянула на себя в зеркало, достала из сумочки помаду, легонько прикоснулась ею к губам.
Суханов бросил в урну сигарету («Кажется, третью», — подумалось Наташе Павловне.), быстрыми шагами — явно заждался — рванулся навстречу, выжидательно и напряженно при этом улыбаясь. Наташа Павловна пристроилась к нему справа, чтобы не взял под руку — правая рука у военного должна быть свободной. Большую Морскую они прошли молча. «А он не такой уж смелый, каким хочет казаться!»
— Ну так что вы хотели мне сказать? Что вы были в море? — спросила она насмешливо. — Что у вас вахты, смотры?
— Так точно, — сказал Суханов. — Вахты и смотры.
Наташа Павловна иронически-грустно усмехнулась:
— Это старо как мир, и поэтому лазить в окна ради этого не стоило.
Правда тут никак не проходила, Суханов смешался и сказал совсем уж невпопад:
— А вот поэт как-то сказал: «Ты меня незримая звала».
Наташа Павловна негромко рассмеялась:
— Господи, хотя бы поинтересовались, кто я такая.
— Потом поинтересуюсь.
— Может, я совсем и не Павловна.
— Потом сами скажете, кто вы такая.
Суханов уже было направился в мороженицу, решив там немного, что называется, перевести дух, но Наташа Павловна придержала его за рукав.
— А вот в мороженицу я с вами не пойду. И кофе пить не стану. И вообще мне пора домой.
— Я вас провожу.
Наташа Павловна даже остановилась, заглянув ему в лицо.
— Да кто вы сами такой? И почему вы ко мне пристали?
— Ну что ж, давайте начистоту. «Я в твоих глазах увидел море с белым затонувшим кораблем».
— Вы нашпигованы Есениным, как домашняя колбаса чесноком. Но все-таки у поэта немного не так.
— А кто вам сказал, что я не поэт?
«Вы сумасшедший, — подумала Наташа Павловна. — Ну да бог с вами, проводите до раскопа. С меня не убудет». Они перешли на теневую сторону, Наташа Павловна взяла Суханова под руку, пристроилась слева и сказала извиняясь:
— Ужасно жмет туфель.
Суханов не успел ничего сказать, даже фразы еще никакой не придумал, как из-за акаций, подстриженных непривычно коротко для южного города, вынырнули Рогов с Силаковым, оба взопревшие, рассерженные. Увидев Суханова, завопили еще издали в два голоса:
— Товарищ лейтенант!
Наташа Павловна отстранилась, чтобы не мешать их разговору, и потихоньку пошла к спуску.
— Я сейчас, — сказал Суханов Наташе Павловне и повернулся к своим: — Что случилось, орлы?
— Неувязочка вышла, товарищ лейтенант, — заговорили «орлы» в два голоса. — Ловцова в комендатуру замели. Он после разговора вышел вроде бы как не в себе. Они к бескозырке и прицепились, будто чего-то не так.