— Сейчас перейдём в сектор один-четыре, там спокойнее, — ободряюще кричит он мне, заметив, как я морщусь от пронзительного звука.
В следующем секторе и в самом деле оказывается поспокойнее — в нём работают электрики, прокладывая толстые связки кабелей. Тишины здесь тоже нет, но по крайней мере, мы с Алексом уже можем общаться без крика.
— Так что здесь происходит, Алекс? — задаю я прямой вопрос. — Что вы здесь делаете?
— Пока что мы ведём предварительные работы, — отвечает он. — Выравнивание и шлифовка стен, выравнивание полов, и вообще удаление всего постороннего. Но на этом уровне выравнивать нужно совсем немного, в основном со стенами и полами работают на нижних уровнях. Я слышал, что там даже есть выходы в естественные пещеры, вот там-то и идут основные работы по выравниванию. Здесь такого совсем немного, больше хлопот с вывозом мусора, который остался от старых хозяев.
— И сколько же здесь уровней? — интересуюсь я.
— Не знаю, — отвечает он с извиняющимся видом. — У меня есть допуск на первые два уровня, а что там ниже — мне неизвестно. У нас излишнее любопытство не поощряется.
Я понимающе киваю — я и сама не раз слышала, как семейство Арди относится к излишне любопытным, и принимая задание редакции, очень надеялась, что моё журналистское любопытство не будет расценено как излишнее.
— А кто эти «старые хозяева»?
— Да кто здесь только ни сидел, — небрежно машет он рукой. — Какие-то дельцы организовали подпольное во всех смыслах производство, причём не одно, много их здесь разных сидело. А в секторе один-пять, говорят, был воровской притон, беглые там скрывались, там же большой склад краденого нашли.
— И что с ними стало?
— Дельцов просто выселили — дали им время съехать и вывезти своё оборудование. А ворьё задержали и сдали страже вместе с краденым барахлом.
— Не боитесь, что воры отомстят?
— Отомстят нам? — он глядит на меня с искренним удивлением. — Пусть попробуют, интересно будет на это посмотреть. Такое дело можно только приветствовать — думаю, у нас в Новгороде преступников сразу убавится.
Я, пожалуй, тоже не поставила бы на воров. Как мне по секрету рассказали коллеги из Рифейска, после того как местные бандиты имели неосторожность повздорить с ненадолго заехавшим туда Кеннером Арди, уровень преступности в Рифейске упал до нуля, зато кладбище заметно увеличилось. Но здесь я усилием воли заставляю себя замолчать — несчастливый опыт некоторых моих коллег свидетельствует, что клеветнические заявления в отношении семейства Арди совсем не способствуют долгой жизни. Впрочем, кое-кому из них пришлось на себе убедиться, что и неклеветнические здоровья тоже не всегда добавляют. Одним словом, «Silentium est aurum»[7]'.
— Раз уж она так хорошо знает, что молчание — золото, то могла бы и помолчать, — недовольно заметил я. — Этим писакам обязательно надо как-нибудь, да ткнуть.
— Работа у них такая, — меланхолично заметила Мира. — Им же надо обязательно вызывать хоть какие-то эмоции, иначе читатель заскучает. Прикажете сказать ей, чтобы больше так не писала?
— Не надо этих пресловутых разговоров от Кельмина, — недовольно ответил я. — Она такой разговор пока ещё не заработала, да и вообще, не стоит лишний раз подтверждать глупые слухи.
— Я, вообще-то, и не имела в виду какие-то силовые действия, — пожала она плечами, — тем более, я сама давала согласие на публикацию. А от этих слухов польза всё-таки есть.
Я только поморщился в ответ на это заявление и продолжил читать дальше.
' … Прошлое, конечно, представляет интерес, но меня, как и всех читателей, больше интересует будущее. Что ценного можно извлечь из старых фабричных корпусов и воровского притона? Судя по масштабам подземной стройки, здесь будет что-то неординарное, но что же именно? Не будет преувеличением сказать, что последние несколько месяцев это является главной темой разговоров в столице. Загадку старого фабричного городка не сумел заслонить даже последний скандал в Софьинском оперном, когда примадонна Лиза Карн прямо со сцены швырнула обручальное кольцо в лицо своему постоянному любовнику Хенрику Эклунду, сидевшему в первом ряду — и поразительно удачно попала.