А в остальном — парень как парень, я и смотрела на него как на любого другого. Абсолютно ничего не ждала. Не ждала — но получила.
Такого со мной никогда не случалось. Клянусь. Ни разу за семь лет жизни с Карлом. Точнее, уже почти за восемь лет. Само собой, я вижу мужчин вокруг. Могу отметить, что вот — симпатичный парень. Но это только мысль, не больше. Как если бы я увидела красавца в глянцевом журнале. С тех самых пор, как рядом со мной Карл — то есть, по-моему, целую вечность, с моих пятнадцати лет, — у меня ничего, никогда и ни с кем не было.
Иногда мне кажется — это из-за Карла, который наверняка тогда бы такое устроил. А он не устает в красках расписывать, что он устроил бы. Регулярно. Но в глубине души я знаю, что причина не в этом. Потому что страх может отвратить человека от поступка, но не от чувств, правильно?
Нет. Я верна Карлу, потому что он мне дорог и близок.
Только вот как сюда вписывается та ночь — вопрос.
Из вагона я выскочила, когда парень спал. Специально. Не нужны мне проблемы.
2 СЕБАСТЬЯН. Атомы
Если отец включал одну из своих записей с операми — значит, вечер затягивался надолго. Я понимал это, едва иголка касалась пластинки. Да-да, знаю, о чем вы подумали. Игла патефона?! Какой сейчас век, простите? И тем не менее. Вот вам еще один штрих к портрету отца.
Лично я ненавижу оперу. Да что там — я ее презираю.
Зато отец всегда ее обожал: опера его успокаивала. Потому он просиживал в своем кресле на час-другой дольше и снотворное свое глотал на час-другой позже.
А я сидел в своем кресле, пытаясь читать. Именно — пытаясь. Потому что на ту неделю мне было задано «Поминки по Финнегану»[1]. Фуфло. Та же опера, только на бумаге, если хотите знать мое мнение. Музыка била по ушам, глаза мозолили «Поминки»… Будто со всех сторон обложили. Но главная беда в том, что я хотел ускользнуть из дома. А пока отец не уснет, об этом можно и не мечтать.
— Ну и что с тобой не так сегодня, Себастьян?
Подняв голову, я встретился взглядом с отцом. «Измерение эмоциональной температуры» в действии.
— Ничего. Просто не люблю оперу. И ты, кстати, об этом знаешь. К чему одно и то же спрашивать?
— Со временем вкус к хорошей музыке непременно разовьется. Знакомством с ней я оказываю тебе немалую услугу.
Угу. Это знакомство длилось всю мою жизнь, а толку ноль. Разве что ненависть усилилась.
Я вернулся к чтению, но отец упорно сверлил меня взглядом.
— Хотелось бы заняться чем-то другим, Себастьян?
Угу. Чем угодно другим.
— Пойду спать.
Я тыщу лет пролежал в темноте, пока наконец не услышал, что отец выключил свой гроб, прошел в ванную и налил воды, чтобы запить таблетку. Теперь ждать недолго.
С каждой станцией, приближавшей меня к «Юнион», я все сильнее нервничал. Ну и конечно, твердил себе, что веду себя как последний дурак: какие шансы, что сегодня она снова войдет в мой вагон на той же станции? Да никаких. Или почти никаких. Но понимаете, в том-то, собственно, было дело. Что я почувствую, если она не появится на «Юнион», — вот о чем я переживал. А вернее всего, когда она не появится.
И еще одна проблема. Как узнать, что она все-таки села в поезд, но в другой вагон? Мне совершенно не хотелось переходить из вагона в вагон. Всем известно: хочешь нарваться на неприятности — таскайся из одного конца поезда в другой, проблемы тебе точно обеспечены. А я, как вы уже наверняка успели понять, совсем не любитель проблем.
Вот и «Юнион-сквер». Пока тормозили, я буквально влип в стеклянную дверь, прочесывая взглядом платформу. А едва дверь открылась — высунул голову, чтобы рассмотреть каждого пассажира. Сердце бухало, лицо вроде льдом покрылось, в голове какой-то туман. Это ведь ненормально, да? В смысле — нормальные люди такого не чувствуют в такие моменты, верно? Хотя у нормальных людей таких моментов небось и не бывает. Откуда мне знать. В нормальной жизни я полный профан.
Ее не было.
Я засомневался — а вдруг в тот раз она вошла не на «Юнион-сквер»? Может, на следующей станции, «Астор-плейс»? Короче, я проделал все те же трюки и на «Астор-плейс», в душе твердо зная, что в прошлый раз она появилась на «Юнион».
Глянув на часы, я подумал, что вообще-то еще рано, всего лишь четверть первого. Через несколько минут к «Юнион-сквер» подойдет следующий поезд. Можно пересесть.
Шансов почти никаких, но все-таки…
Я садился в один поезд за другим, и всякий раз с лицом и головой творилось бог знает что, будто она и впрямь появилась, вот прямо сию секунду.