— Нет.
— Конечно, нет. Ведь строго говоря, нет никаких чужих измерений и потоков, все они — одно целое, один огромный многомерный мир.
— Но в таком случае, все, что мы делаем!..
— Неизбежно. Все это потихоньку, исподволь, меняет наш мир.
— Но!..
Он кивнул.
— Но это неизбежно само по себе, даже если бы мы ничего не делали. Даже просто дыша, мы все изменяем. Вопрос только — как. Хоть неизбежно, пройдя по траве, раздавишь букашку, но это еще не повод вытравливать жизнь на каждой встречной планете. И не повод кончать с собой, лишь бы что-то случайно не задеть. Это бессмысленно, и это тоже что-то заденет. И действие и бездействие.
— Но все же, в одном этом действии Линна опасности было немного!
— Много. Напомню — все погрешности накапливаются. А это — мамонт среди погрешностей.
Как и то, что мы сотворили с Варфоломеевской ночью и сотворили бы снова. Да и дальше все пойдет кувырком.
— Но если все это неизбежно, Линн был в чем-то прав. Мы должны что-то исправлять к лучшему…
— Должны, конечно. Если будем знать, как именно лучше и будем способны предусмотреть все последствия.
— И значит, что в итоге?.. — я пристально посмотрел на него.
Он пожал плечами.
— То же, что мы решили месяц назад. Делай, что должен — и что, как ты считаешь, будет лучше, и будь что будет!
— С правом на ошибку?
— И с тем, что тебя всегда может кто-то остановить.
— Если ты ошибаешься?
— Даже если нет.
Он снова потянулся к оставленному письму. Я решил, что разговор окончен, но он протянул письмо мне.
— Взгляни.
— От кого это? — спросил я, потянувшись навстречу.
— От Оливье.
Я удивленно поднял брови и поднес листок ближе.
— Он что, куда-то отбыл?..
Разглядев первые строчки, я замолчал. «Боже, еще один любитель эпистолярного жанра…»
— Буквально, — хладнокровно отозвался отец.
«Я рад знакомству с вами. Жаль, что мы не могли ни разу поговорить по душам. Это было бы неразумно. Я должен был оставаться только наблюдателем. Не навредить. Ведь от этого столько зависело. Но я должен был увидеть начало моего мира, понять, как это случилось. Откуда взялся этот неожиданный поворот, изумлявший последующие поколения, что бы ни говорили скептики о его естественности и случайных открытиях. К сожалению, я ничего не могу сказать вам. Ни что именно должно быть открыто, ни что произойдет дальше. Поэтому я ухожу. Исчезаю. Туда, где мне и место, и время. Но я исчезаю с чувством благодарности. Я знаю, что вы не были злонамеренны, я знаю, что вы желали предотвратить, и с чем прибыли сюда. Знаю, что могло бы случиться, знаю, что мой мир появился благодаря ошибке, но и в этом была своя закономерность. И все же это слишком удивительно — возможность встретиться с теми, кто явился из совсем другой реальности, здесь, на этом небольшом перекрестке, где еще все возможно, и в годы, этому предшествующие — общие для наших миров, которые никогда больше не пересекутся.
Тот, кого вы знали просто как старого доброго друга Оливье. Я верю, что вы не должны оставаться в неведении. И пусть хоть кто-то скажет вам спасибо, зная, о чем идет речь, пока вы еще здесь.
Прощайте. И удачи».
— Это Оливье?… — я снова и снова пробегал глазами по строчкам, будто они могли расплыться и составить какое-то новое послание. — Не могу… Не могу в это поверить!.. Сколько лет мы его знали!.. Он исчез? Или только потерял память?..
— Он исчез. Из комнаты, запертой изнутри. Я сразу же приказал вскрыть ее, как только Ив принес мне это по его просьбе, в назначенный час. И я поверить могу. Могу даже понять, почему ты все еще жив.
— О чем ты говоришь?..