– Но это я не могу вам сказать… Поймите же, я очень рискую… Почему вам звоню? А потому что я за мир.
– О, аи си! (Прозвучало едва ли не насмешливо.)».[449]
Прозорливости американца можно позавидовать! Ведь ответ звонящего «А потому что я за мир» в этой нервной ситуации высвечивает его «советскую суть» лучше рентгена – это же типичный штамп из политинформации. Звонящий действительно сначала натужен, а потом, в «истерическом отчаянии» от срывающегося выполнения задания, практически сбрасывает маску и впадает в митинговый угар. Ситуация прямо по Галичу:
Очень трудно представить себе, что так может говорить солженицынский Иннокентий Володин, холодный интеллигентный сноб с дипломатической выдержкой и выучкой.
10.12. В. Певцов в роли И. Володина в экранизации романа «В круге первом».[451]
Он мог растеряться, мог сказать что-то невнятно-нейтральное, но в серьёзном разговоре с американским коллегой в качестве аргумента своей искренности истерически выкрикнуть «Я за мир!» он просто психологически не мог.
В этом диалоге говорящий выглядит средней руки выдвиженцем, испуганным предстоящим нагоняем на партсобрании.
«Речь, интонации грамотного, бойкого, но не слишком интеллигентного горожанина. Не москвич, однако и не южанин…Усредненный обезличенный говор российского провинциала, возможно дипломированного, понаторевшего в столице…»,[452]
– так характеризует его голос Л. Копелев. Короче, «образованец», как позднее найдёт точное определение таких людей сам А. И. Солженицын.
Сексот «Иванов» выдал себя своей искренней совковостью. Здесь, в СССР, это качество было настолько естественным и практически всеобщим, что, как и в случае с героем песни Галича Климом Петровичем, просто не замечалось.
Но работник американского посольства, как опытный дегустатор, «учуял его за версту». И не стал утруждать своё руководство информацией об этой глупой провокации чекиста.
По иронии судьбы эта прозорливость посольского работника через много лет была квалифицирована ФБР как ротозейство:
"если такой звонок действительно поступал в американское посольство в Москве и если он не был записан на пленку, то его содержание по меньшей мере следовало отразить в документах".[453]
Это цитата из отчёта агента ФБР о встрече с А. И. Солженицыным в 1978 году. От себя Шитов добавляет:
«Иными словами, ФБР мягко попеняло посольским ротозеям на то, что к некоторым сигналам тем стоило бы и прислушиваться».[454]
Но в данном случае, если бы «посольский ротозей» прислушался к истерике «Иванова», это принесло бы ФБР много «пустых хлопот» ☺.
Вермонтское интервью
Итак, операция «звонок в посольство» в главной своей части сорвалась. В определённом смысле, к удовлетворению ГРУ: фирма «Равен электрик компани» продолжала спокойно работать, но уже без ГРУ – его люди спокойно её покинули. Когда в 1954 году за неё взялась-таки американская контрразведка, оказалось, что
«хозяин фирмы и предполагаемый американский шеф Дельмара – некто Бенджамин Лассен – еще в 1950-м благополучно отбыл в Польшу».[455]
Тем не менее, задачи «побочные» оказались выполнены. Арест и разоблачение «изменнической попытки дипломата Иванова» передать секреты советской разведки американцам, несомненно, был весомым аргументом чекистов в их борьбе за независимость от МИДа, и сыграл свою роль в том, что
«2 ноября 1951 г. вся разведывательная работа была передана от КИ в МГБ, где было восстановлено 1-е Главное управление. В ведении КИ оставалась только служба дезинформации».[456]
По иронии судьбы именно служба дезинформации, которая и должна была планировать провалившуюся операцию «звонок в посольство», осталась «под дипломатами» до, вероятно, его расформирования в 1958 году.[457]
Но проверка работы Марфинской шарашки прошла хорошо. Она показала, что руководство «спецлаборатории» правильно организовало воспитательный процесс – даже такие закоренело-враждебные её обитатели как Л. Копелев и А. Солженицын активно и продуктивно помогли пресечению преступной деятельности перерожденца Иванова.
Следует отметить, что А. И. Солженицын в романе «В круге первом», взяв за основу реальный факт, – звонок в американское посольство – полностью переосмыслил мотивы поведения звонившего. В жизни Иванов, по его мнению, это ««сука», «гад», «блядь»», а Володин в романе – героический романтик.
451
Источник фото: скриншот (7 мин. 10 сек.) 1 серии сериала «В круге первом», сайт You Tube, (вх. 27.02.20). Следует отметить, что этот эпизод экранизации романа тоже является «киноляпом». Володин звонит в американское посольство из автомата станции метро «Арбатская» нового участка Арбатско – Покровской линии, которая была введена в эксплуатацию в 1953 году. В 1949 году работала станция Арбатская, ныне включённая в состав Филёвской линии. («Арбатско-Покровская линия», Википедия, ).
453
Из авторской редакции статьи А. Шитова «Как ФБР напросилось в гости к Солженицыну», журнал "Эхо планеты" № 17–18 (май 2008), стр. 16–18. В оригинале дела ФБР: «It is felt that if, in fact, such a call were received at the American Embassy in Moscow if the call were not recorded the information contained in it should have at least been made a matter record». (Дело ФБР «George Abramovich Koval», (вх. 24.04.20)).
455
А. Шитов, «Герой России остался гражданином США», Российская газета, 04.06.08, № 4676, цит. по
457
Любопытная деталь – один из кабинетов руководителя КИ располагался, как вспоминает руководивший ПГУ КГБ генерал-лейтенант Л.В. Шебаршин в 1990 году, «на седьмом этаже старого здания КГБ на Лубянке. Кабинет просторный, обставлен мебелью, бывшей в моде задолго до войны, – карельская береза, строгие прямые линии, столы покрыты зеленым сукном. На глобусе границы довоенного мира – Прибалтийские государства, Восточная Пруссия, неразделенная Индия, французская Африка, бельгийская Африка. На письменном столе в специальной подставочке карманные часы, сделанные в Швейцарии в какие-то доисторические для нас времена. Вся обстановка, говорят, стояла в кабинете В. М. Молотова в ту пору, когда он был главой Комитета информации» (Л.В. Шебаршин, «Рука Москвы: записки начальника советской разведки», изд-во «Центр-100», М.,1992, цит. по сайту «lib.ru», (вх. 09.07.19)). Как видим, материализованная память о всесильном Комитете пережила его на многие десятилетия, и, может быть, живёт и сегодня…