Молчание Сталина означало, что он ещё не до конца проанализировал возможность развития успеха «до Ла-Манша и Гибралтара». И, чуть позже, в августе, после знакомства с результатами бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, понял – без атомной бомбы надежда на этот успех становится призрачной. И не только вследствие военного значения бомбы, но и потому, что её наличие у американцев подорвало веру в наше безусловное военное превосходство у ближайшего окружения вождя:
«Хиросима произвела в Москве больший эффект, чем можно было бы судить по советской прессе. Александр Верт, бывший с 1941 по 1948 г. корреспондентом "Санди Таймс" в Москве, писал: "Новость [о Хиросиме] повергла всех в крайне депрессивное состояние. Со всей очевидностью стало ясно, что в политике мировых держав появился новый фактор, что бомба представляет угрозу для России, и некоторые российские пессимисты, с которыми я разговаривал в тот день, мрачно замечали, что отчаянно трудная победа над Германией оказалась теперь, по существу, напрасной [ 87]. Светлана Аллилуева, дочь Сталина, приехала на дачу отца день спустя после Хиросимы и обнаружила "у него обычных посетителей. Они сообщили ему, что американцы сбросили свою первую атомную бомбу на Японию. Каждый был озабочен этим, – писала она, – и мой отец обращал на меня мало внимания [ 88].
Бомбежки Хиросимы и Нагасаки 6 и 9 августа показали наиболее драматичным и явным образом разрушительную силу и стратегическую важность атомной бомбы. Именно Хиросима внесла атомную бомбу напрямую в советские стратегические расчеты. До Потсдама советские лидеры не могли усмотреть связи между бомбой и международной политикой. После Хиросимы эту связь нельзя было больше игнорировать. Сталинское понимание стратегической важности бомбы было обусловлено тем, как она была применена в Японии».[394]
А то, что стратегической целью СССР по-прежнему являлось намерение «облагодетельствовать» человечество «советским счастьем», видно из анализа программной речи Сталина в 9 февраля 1946 года. Политический итог войны он видел так:
«Война обнажила все факты и события в тылу и на фронте, она безжалостно сорвала все покровы и прикрытия скрывавшие действительное лицо государств, правительств, партий, и выставила их на сцену, без маски, без прикрас, со всеми их недостатками и достоинствами. Война устроила нечто вроде экзамена нашему советскому строю, нашему государству, нашему правительству, нашей коммунистической партии и подвела итоги работы как бы говоря нам: вот они, ваши люди и организации, их дела и дни, – разглядите их внимательно и воздайте им по их делам. В этом одна из положительных сторон войны».[395]
Наш строй, наше государство, наша партия, по оценке Сталина, выдержали исторический экзамен. И выдержали блестяще:
«Более того. Теперь речь идёт уже не о том, жизнеспособен или нет советский общественный строй, ибо после наглядных уроков войны никто из скептиков не решается больше выступать с сомнениями насчёт жизнеспособности советского общественного строя. Теперь речь идёт о том, что советский общественный строй оказался более жизнеспособным и устойчивым, чем несоветский общественный строй, что советский общественный строй является лучшей формой организации общества, чем любой несоветский общественный строй».[396]
А раз наш строй лучше «чем любой несоветский общественный строй», то мы, как истинные интернационалисты, должны помочь другим народам приобщиться к советскому счастью:
«Теперь речь идёт о том, что советский государственный строй оказался образцом многонационального государства…»[397]
Конечно, Сталин понимал, что решить задачу «мировой советизации» сейчас, после разрушительной войны, СССР не может. Для её решения
«Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60 миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей. На это уйдет, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше. Но это дело можно сделать, и мы должны его сделать».[398]
394
Дэвид Холловэй, «Сталин и бомба. Советский Союз и атомная энергия 1939–1956 гг», пер. с англ., Новосибирск, 1997 г., цит. по сайту «Семейные истории», (вх. 09.01.20). Внутренние цитаты [87]: Werth A. Russia at War, 1941–1945. L.: Pan Books, 1964. P. 925; [88]: Allilueva S. 20 Letters to a Friend. Harmondsworth: Penguin Books, 1968. P. 164.
395
Сталин И.В., «Речь на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа города Москвы 9 февраля 1946 года», Сочинения, т.16, изд. «Писатель», М., 1997 г., стр. 6–7, цит. по сайту «Библиотека Михаила Грачева», (вх. 10.01.20).