— Я предложил ей выйти за меня замуж. Хочешь знать, что она мне ответила? Она сказала, что не хочет быть под одним ярмом с неверующим. Никогда я не пойму этой ее веры. Никаких компромиссов. Один Бог! Один Бог надо всем! Ну и пусть. Пусть остается со своим Богом.
Он отвернулся и снова сжал перила, так что пальцы в суставах побелели.
— Все кончено, мама, — сурово произнес Марк, решив забыть Хадассу навсегда. Бани, в которых он проведет сегодняшний вечер, помогут ему в этом. А если нет, то в Римской империи есть множество других прекрасных удовольствий, которые кому угодно помогут отвлечься от своих бед.
36
Эфиопские танцовщицы двигались под усиливающийся бой барабанов, а гости Вителлия поедали фазанов и страусов. Сердце Юлии билось в ритме барабанного боя — все быстрее и быстрее, — пока ей не показалось, что она вот–вот упадет в обморок. Затем, бум, танец закончился, перестали бить в барабаны, и полуобнаженные танцовщицы, украшенные цветными перьями, упорхнули из комнаты, как перепуганные экзотические птицы.
Решающий момент настал. Чувствуя, как по–прежнему сильно бьется сердце, Юлия подозвала Хадассу. Никто не обращал внимания на маленькую иудейку; она была всего лишь одной из нескольких десятков служанок, которые прислуживали своим хозяевам и хозяйкам. Юлия опустила руки в чашу с теплой водой, которую Хадасса держала для нее, и подумала о том, сколько еще пройдет времени, пока Вителлий обратит внимание на кушак на тонкой талии ее служанки.
Хадасса знала, что готовится что–то нехорошее. Она обрадовалась, когда Юлия взяла ее с собой на пир Вителлия. Прим всегда настаивал на том, чтобы Юлию сопровождала не она, а какая–нибудь другая служанка. Однако в этот вечер он не стал перечить решению Юлии… И сейчас Хадасса чувствовала, что Юлия не зря настаивала на том, чтобы с ней пошла именно она, и что этим Юлия преследует какую–то темную, злую цель. Хадасса стояла, держа в руках чашу с водой, и люди стали глядеть на нее и перешептываться. В глубине души она почувствовала какое–то предостережение. Юлия взяла у Хадассы полотенце и деликатно вытерла руки. Прим наклонился к ней.
— Ты знаешь, что делаешь, а, Юлия? — Он выдавил из себя улыбку, прикидываясь беспечным, хотя все было далеко не так. — Вителлий уставился на нас, будто мы принесли в его дом чуму. Отошли Хадассу. Отошли ее сейчас же.
— Нет, — сказала Юлия и, слегка подняв голову, посмотрела в глаза Хадассе. Ее губы скривились в холодной улыбке, — Нет, она останется здесь.
— Тогда приготовься. Вителлий идет к нам, и вид у него явно недовольный. И если ты на меня не обидишься, моя дорогая, — сказал Прим, поднимаясь, — я, пожалуй, пойду, посплетничаю с Камуном, а ты уж сама объяснись с хозяином дома.
Заметив, что Вителлий направляется к Юлии, гости притихли.
— Хадасса, оставь чашу и налей мне немного вина, — сказала Юлия.
Хадасса чувствовала присутствие Вителлия, не поднимая головы, его ненависть была почти осязаемой. У девушки пересохло в горле, ее сердце бешено заколотилось. Она умоляюще посмотрела на Юлию, но ее хозяйка приветливо улыбалась хозяину дома.
— Вителлий, — сказала она, — пир просто великолепен.
Вителлий не обратил внимания на ее лесть и с ненавистью уставился на полосатый кушак Хадассы.
— Какой национальности твоя рабыня?
Юлия округлила глаза.
— Иудейка, мой господин, — сказала она, и все, кто находился рядом, замолчали. Нахмурившись и изобразив на лице удивление, Юлия оглядела Хадассу. — Что–нибудь не так?
— Иудеи убили моего единственного сына. Они осадили башню Антония и изрубили его и его воинов.
— О, мой господин, примите мои искренние соболезнования. Я не знала об этом.
— Жаль, что ты не знала, — сказал он, не спуская пристального взгляда с Хадассы. — Все они грязные псы. Скопище скорпионов. Титу нужно было стереть их с лица земли.
Юлия встала и положила руку Вителлию на плечо.
— Но Хадасса совсем не такая, как те, кто убил твоего сына. Она верна мне и Риму.
— Ты так уверена? Ты просто слишком добра и наивна, поэтому не понимаешь, какой это грязный народ. Ты ее проверяла?
— А как это?
— Твоя служанка ходит в храм Артемиды?
— Нет, — медленно произнесла Юлия, как будто эта догадка заставила ее серьезно задуматься.
— Она приносила жертвы во славу императора?
— По крайней мере, открыто — нет, — сказала Юлия, и при этих словах у Хадассы перехватило дыхание. Как бы почувствовав ее молчаливую мольбу, Юлия взглянула на нее, и в эту секунду Хадасса все поняла. Юлия сама все это ловко подстроила.