Бешенство толпы всегда не давало ему покоя. Его отец говорил, что есть люди, которые испытывают наслаждение, наблюдая, как совершаются зверства и насилие над другими, и теперь Александр вспомнил его слова, когда краем глаза видел, с какими радостными лицами смотрели зрители на происходящее на арене. Александр нахмурился. Наверное, те, кто наблюдал весь этот ужас, благодарили богов за то, что это не они стоят сейчас лицом к лицу со львами или с натренированными гладиаторами — со всем тем, что таит в себе смерть. Создавалось впечатление, что тысячи людей одновременно испытывали неимоверное облегчение, улучшение самочувствия, видя, как на арене льется кровь, будто эта запланированная мясорубка могла защитить их от растущего хаоса в насквозь прогнившем и деспотичном мире. Ведь в то же время в империи происходили ужасные вещи, но — в этот непосредственный момент — они не происходили с элитой, с теми, кто верой и правдой служит Риму. Александр грустно улыбнулся при мысли, что вряд ли кто–то из присутствовавших здесь понимал то, что было очевидно для него: запах крови на песке не слабее запаха похоти и страха, который пропитывал всех и вся в этой Империи. Казалось, им был наполнен воздух, которым люди дышали.
Однако сегодня… сегодня происходило что–то особенно тревожное. Что–то такое, что заставило молодого человека испытать такие чувства, какие он редко испытывал раньше. Сейчас он во все глаза смотрел на упавшую девушку и чувствовал необъяснимое возбуждение.
Амандин вцепился руками в прутья железной решетки и во все глаза смотрел на песок арены, на котором теперь лежала эта девушка. Она только что отделилась от остальных жертв — такая спокойная и даже радостная. Потом Александр вспоминал, что она почему–то сразу привлекла его внимание. Будучи талантливым врачом, он умел замечать все необычное, все, что выделяло человека из массы остальных, вот и теперь он видел в ней нечто удивительное… Нечто, не поддающееся никакому описанию.
И тут девушка запела, и на какое–то мгновение ее голос донесся до его ушей.
Рев толпы быстро заглушил ее голос, но она продолжала идти вперёд, безмятежно ступая по песку, по направлению к Александру. С каждым ее шагом у него все сильнее билось сердце. В ее внешности не было ничего особенного, и в то же время от нее исходило какое–то сияние, ее окружал какой–то свет, который можно было не столько увидеть, сколько почувствовать. Было такое впечатление, что ее протянутые вверх руки обнимали его.
В этот момент львица сбила ее с ног, и Александру показалось, будто с ног сбили его самого.
Он закрыл глаза, по всему его телу пробежала дрожь, потом он снова посмотрел на нее. Два льва дрались за ее тело. Александр вздрогнул, когда один из львов вонзил клыки глубоко в бедро девушки и стал ее оттаскивать. Но тут на него прыгнула львица, два зверя сцепились и стали рычать друг на друга.
В следующую секунду какая–то маленькая девочка с пронзительным криком пробежала мимо железных ворот. Александр стиснул зубы, прислонившись лбом к железным прутьям; суставы его пальцев, сжимавших прутья решетки, побелели. Вид страданий и смерти поразил его и вызвал в нем чувство глубокого отвращения.
Сколько он себя помнил, ему много раз приходилось слышать доводы в пользу таких зрелищ. Люди, которых отправляли на арену, — преступники, заслуживающие смерти. А те, которые сейчас гибли на его глазах, являются последователями какой–то религии, которая призывает к свержению Рима.
Но теперь молодому врачу не давала покоя мысль о том, а не заслуживает ли смерти само то общество, которое способно убивать беззащитных детей.
Когда нечеловеческие крики ребенка внезапно прекратились, Александр издал глубокий вздох, едва сдерживая себя. Стражник, стоявший за его спиной, громко рассмеялся.
— Да она ею и не наестся.
Александр ничего не ответил. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы не смотреть на всю эту бойню, но теперь за ним наблюдал стражник. Александр буквально чувствовал холодный блеск тяжелых темных глаз, сверкающих сквозь забрало отполированного шлема. Если он хочет стать хорошим врачом, ему придется преодолевать свои эмоции. Флегон много раз говорил ему, что, если он хочет преуспеть в своей работе, ему придется стать черствее. В конце концов, Александр усваивал то, что говорил ему его учитель: смерть является значительной частью жизни врача.