- Кэр, не волнуйся, - скрывая собственное беспокойство, проговорил Валфрик, всё-таки выпуская её ладонь и пытаясь встречной волной защитить окружающее пространство от разрушительного потока.
Наверное, удивившись внезапно разбушевавшейся непогоде, кто-то решил проверить, не случилось ли в округе чего-нибудь, но неожиданно поблизости раздались голоса. Ещё через несколько минут Кэррайна ощутила новое прикосновение, и всё наконец закончилось.
- Всё в порядке, нечего здесь зевать, - услышала она знакомый добродушный голос, обращённый к собирающейся неподалёку кучке любопытных. – Расходитесь.
Наставник не выглядел ни разозлённым, ни разочарованным, однако для Кэррайны в этом не было ничего удивительного или успокаивающего – она по-прежнему считала, что достоинство требует скрывать истинные чувства, и после минувшей невольной выходки не ждала для себя ничего хорошего.
- Простите, - отдышавшись и снова обретя возможность говорить ровно и невозмутимо, произнесла она, искренне признавая вину. – Я должна буду покинуть школу?
Старик-лигдар мягко улыбнулся, глядя на неё почти с отеческой нежностью.
- Разумеется, нет. Если бы каждому приходилось платить за любую случайную оплошность, кого бы радовала такая жизнь и какой от неё был бы толк? Ничего непоправимого не произошло и произойти не могло, а всё остальное не стоит внимания. Но что у вас тут случилось?
Видя, что Кэррайна слишком ошеломлена словами наставника, чтобы заметить вопрос, Валфрик насколько мог коротко пересказал недавние события. Старик сокрушённо покачал головой, не скрывая сочувствия.
- Девочка, - он устало потёр переносицу, словно вспомнил что-то из собственной жизни. – Постарайся полюбить свободу. Больше у тебя ничего нет.
Кэррайна подняла глаза, собираясь возразить, но, так и не найдя подходящих фраз, только кивнула.
Она знала, что не должна была выходить за ограду, знала, что не должна была применять свой дар без присмотра наставника, и то, что за этим не последовало заслуженной расправы, никак не желало укладываться в голове. Что с того, что она не хотела ничего плохого? Пожалуй, от этого она заслуживает лишь большего наказания – провинившийся невольно, без всякой цели и планов, не просто преступен, но ещё и жалок в своей слабости. Такое создание не может заслуживать сочувствия. Не зря от неё отреклись, навсегда вычеркнув из памяти рода.
- Почему мне не сказали? – рассеянно пробормотала Кэррайна, когда они с Валфриком снова остались вдвоём.
Она обращалась скорее к самой себе и только краем разума замечала, что рядом кто-то есть, и она снова не может взять себя в руки и скрыть от посторонних свою никчёмность. Но она была слишком опустошена, чтобы всерьёз страдать ещё и из-за этого.
– Когда я должна была выбирать, почему мне не сказали сразу, что наследница не может не выполнять свой долг и остаться жить? Я бы тогда выбрала правильно! Я… Я сама должна была это знать. Только трусость позволила мне не признать очевидное…
- Ты сожалеешь, что тебе позволили сохранить жизнь? – ошарашенно переспросил Валфрик, отказываясь сразу поверить, что правильно уловил ход её мыслей.
- У меня не было права на жизнь. А теперь нет и на честную смерть.
- О, хранители! Кэр! – не выдерживая этого потока нелепостей, вспылил он. – Это что-то невозможное! Будь я вейсатом, точно бы не выдержал и поправил тебе мозги. Как можно так смотреть на мир?!
- Я не человек. На меня нельзя повлиять незаметно, - надменно возразила Кэррайна.
Валфрик только обречённо вздохнул, признавая поражение.
- Неужели тебе здесь совсем не нравится?
Кэррайна пожала плечами. Это не имело никакого значения, и она даже не сумела понять, как он связывал этот вопрос с предыдущим разговором.
- Слишком жарко, - выдала она первое, что пришло в голову, пока молчание не стало невежливым. – Я не привыкла.
Это было правдой и позволило не говорить ничего более значительного, что могло бы по-настоящему оскорбить уроженца страны. Валфрик засмеялся, легко разгадывая её недомолвку, но больше ни о чём спрашивать не стал.
А на следующий день протянул ей кулон – бледно-голубой, напоминающий каплю воды камешек на тонкой цепочке.