- Держи, - как всегда жизнерадостно улыбнулся он, предлагая украшение так небрежно, словно дарить что-то без всякой причины было самой естественной вещью на свете. – Маленький подарок для маленькой госпожи.
- Спасибо, - озадаченно протянула Кэррайна, усиленно пытаясь вспомнить, что обычаи Гроэнвура говорят о подарках и о том, допустимо ли их принимать от постороннего.
Впрочем, стоило ей взять кулон в руки, как мысли о приличиях тут же улетучились, оставив только изумление и теперь уже искреннюю благодарность. Её окутало прохладой и свежестью, на мгновение даже показалось, будто в лицо подул колючий северный ветер. Раздражающие её слишком душистые ароматы цветов и трав сменились знакомым запахом мха и влажной земли.
– Как у тебя получилось?!
- Не у меня. Мой дар действительно не позволяет управлять погодой, но ведь всегда можно кого-то попросить. Я подумал, ты будешь рада.
- Спасибо, - повторила Кэррайна. – Но ведь ученикам нельзя применять дар вне уроков. Ты уговорил кого-то нарушить правила даже не случайно?
- Да брось, Кэр. На это всегда закрывают глаза. Попасть может только тем, кто ещё не закончил первой ступени, да и то не страшно.
- То есть ты уже можешь делать всё, что захочется? – недоверчиво уточнила Кэррайна.
- Пожалуй, - согласился Валфрик. Ему оставался всего месяц до окончания, и он уже не испытывал к школьным порядкам даже того незначительного почтения, которое было всё же свойственно тем, кому предстояло учиться ещё несколько лет.
- Ты когда-нибудь бывал в Арвизонской империи?
- Нет, - ответил он, на мгновение удивляясь неожиданному вопросу, но быстро понимая, чего может желать Кэррайна. – Но я помню картинки с видами. Хочешь посмотреть на родные места?
- Не отказалась бы, - кивнула она, ничем не выдавая охватившего нетерпения.
Валфрик поднял руки, без видимого усилия выплетая в воздухе некий невидимый узор, и перед ней вдруг открылась суровая северная равнина. Вдалеке по-прежнему виднелось море, но уже не ласковое и тёплое. Оно шумело, набрасывалось на берег бурными пенящимися волнами, словно желая заполнить собой весь мир. Чистый бирюзовый цвет воды сменился на серо-зелёный, неприветливый и словно предупреждающий о холоде.
Исчезла бушующая повсюду сочная зелень, повсюду, куда только падал взгляд, лишь чернели скудные пашни и виднелись тусклые тёмно-зелёные поросли мха и колючих кустарников.
- Вон там должен стоять императорский дворец, - едва слышно, чтобы голос вдруг не сорвался, заметила Кэррайна, протягивая руку навстречу иллюзии.
- Нет, Кэр. Не нужно.
- Это ведь видим только мы, верно? – прошептала она, до последнего не отрывая взгляд от тающего миража. – Ты ведь ничего не изменял по-настоящему, только навёл морок?
- Разумеется.
- Ты можешь сохранить его надолго?
- Ох, Кэр, - Валфрик поспешно развеял остатки иллюзии, уже жалея, что исполнил желание подруги. – Лучше бы тебе забыть о минувшем и послушаться совета своего наставника. Если ты попытаешься постоянно жить в иллюзии, ни к чему, кроме безумия, это не приведёт.
Он понимал, что дар Кэррайны всеобъемлющ, и его отказ ничего не значит. Пройдёт совсем немного времени, и она сможет проделать этот трюк сама, и никто уже не помешает и не настоит на своём.
- Твой долг теперь – служить интересам Гроэнвура и твоего мужа, - произнёс он, почему-то чувствуя себя на редкость гадко, но зная, что только навязывание новых обязательств может обеспечить благоразумие Кэррайны.
Через месяц он с сожалением и беспокойством покинул школу, совершенно не испытывая ожидаемой радости от возвращения в столицу и неплохого назначения. Пусть он был старше своей подопечной всего на неполных пять лет, но за недолгое время их знакомства Валфрик уверился в том, что ей нужна его забота и поддержка.
Кэррайна закончила обучение через два года, за это время став одной из лучших учениц, но так и не обзаведясь другими друзьями. Впрочем, это её не тяготило.
Она бы охотно осталась в школе навсегда. Неизменный размеренный ход жизни принёс ей если не спокойствие, то хотя бы его подобие. Кэррайна по-прежнему сокрушалась о своей судьбе, но всё же сумела с ней смириться. Собственный дар уже не вызывал прежнего отвращения и, пожалуй, временами ей даже становилось интересно открывать всё новые его грани.