Основным инстинктом, по версии Арта, кроме сна, было еще умение свыкнуться. Прижиться,
адаптироваться, но главное – прогнуться. Вот и тогда он лежал на кровати, слушая смех и невнятную речь, лязг посуды и скрип стульев и пытаясь свыкнуться с этим оркестром. Сон напал на Арта незаметно.
***
– Сходитесь!
Арт закрыл глаза. Отсчитал девять шагов от барьера и остановился. Вокруг было много снега, он прилип к ботинкам и мешал двигаться. Арт закрыл и поднял веки. Выстрел. Он не знал, кто его оппонент, Арт даже не знал, есть ли он вообще. И тут со звуком выстрела до него долетела мысль, что у него и не было никакого оружия. Пустая рука Арта зияла на звенящем воздухе. Арт сильнее открыл глаза. Вокруг ползла тьма, закрывая каждый сантиметр света, только светился мокрый снег на мысах ботинок. Он шире, как только мог, до боли, распахнул глаза. Словно пытался схватить ими остатки воздуха и света. Вдоха не получилось. Все исчезло, даже комки снега, и даже тьма. Арт все дописал.
***
Арт скорчился и изогнулся на покрывале. От страха, боли, непонимания, желая сбросить с себя сон. Сон был тяжелым. Арт со всей силы выпутывался из него, вытаскивая руки из тягучей массы бреда-воспоминаний-дремоты. Ощущения толпились вокруг него, странное чувство другой, отчужденной реальности не отпускало Арта. Он сел на кровати.
Гости уехали, судя по тишине, домашние уже спали. В квартире стояла оглушающая тишина. Оксюморон, который чертовски здорово описывал состояние воздуха, темноты, зажженной настольной лампы и одиночества вокруг нее. Арт уставился на маленькую картинку, стоящую на подоконнике, которую он сам несколько лет назад нарисовал. Он думал, что ему делать. Позвонить кому-нибудь из модернистов? Многие в гостях или просто не дома и не могут говорить, а те, кто решил остаться дома, наверняка давно спят. Не хотелось их будить. Была одна девушка, приближенная к салону, Оля, она как раз могла поднять трубку. Стоило ли ей звонить в эту странную ночь?
Она была когда-то горячо любимой девушкой Сенила. Была. На одной из вечеринок у Влады, куда пришло много людей, так, что все углы ими кишели, Арт впервые увидел Олю. Тогда он не был еще знаком с Катей. Сенил в почти торжественной обстановке представил друзьям свою избранницу, Олю, которая не краснея пожала всем руки и стравила пару анекдотов. Арту она понравилась своей открытостью, но более напористой, чем у Влады. Он не подходил к ней первый и не завязывал диалог, просто наблюдал издалека. Вскоре, перемолов со всеми все доступные темы и натанцевавшись с Сенилом, Оля подошла и к Арту. Они вместе сели на обитый плюшем диван и завели беседу о последних новостях из жизни ушедших из салона модернистов, коих было немало. Оля не тараторила, не суетилась, держалась достойно, но расслабленно. Она была пьяна. Молодо пьяна, до влажных глаз и до упоения, но не до бессвязных речей. Оля рассказывала свежие сплетни, медленно переводя взгляд с Арта на людей вокруг, словно она хотела сохранить всю оставшуюся энергию для этого разговора. Арт слушал ее, почти не перебивая. Иногда Оля сравнивала Арта с кем-то из бывших модернистов, но после все равно приходила к выводу, что Арт лучше их всех. За этим следовал комплимент, Арт краснел. Вино не кончалось, все шло своим чередом. Минут через двадцать от начала беседы к ним подошел Сенил и сказал, что он с парой ребят пойдет в ближайший супермаркет за тортом, который им черт знает для чего понадобился. Веселый Сенил так и не смог объяснить конечной цели покупки торта, и, довольный, скрылся за спинами танцующих. Оля проводила его задумчивым взглядом.
И тут она резко ожила, встрепенулась, скинула волосы с плечей, подалась всем корпусом вперед и поцеловала Арта. Для Арта это все слилось в одно единое движение, то ли от алкоголя, то ли от неожиданности. Она впилась в него губами и оплела руками. Арт понимал, что не имеет никакого права позволять ей делать этого, но почему-то не оттолкнул ее. Они сидели, слившись в поцелуе, наверное, несколько минут, пока к ним не подлетела Влада. Пару секунд она смотрела на них, потом растащила и бросила на разные стороны дивана. Она орала, нет, она бушевала и разбрасывала слова вместе с предметами, попадавшимися ей под руку. Рядом с ней стояла Елена. Стояла со спокойным серьезным лицом и смотрела прямо в глаза то Оле, то Арту. Как оказалось потом, именно Елена заметила их уединение на диване, именно она сказала об этом Владе. Сенил, вернувшись только под утро еще более радостным в сопровождении торта и ребят, сначала совершенно не понял, что произошло. Дверь открыла Влада, ребята сразу ушли спать, поручив Сенила держать большое бисквитное чудо в помятой коробке с ленточкой. Сенил так и остался стоять на пороге. В тишине, под сап и свист всех, кто остался спать у Влады, вокруг него вилась птицей скорби и негодования Влада, шипя, чтобы других не разбудить, о том, что якобы друг и девушка Сенила себе позволяют. На полу сидел Арт, на его плече спала Оля, рядом, опершись о стену, стояла сонная Елена. Радость Сенила, чем дольше он слушал Владу, тем больше сходила, сменяясь чем-то вроде урагана сразу из всех эмоций. Он стоял не двигаясь, лишь раздувая ноздри и кивая. Наконец Влада прервала рассказ, чтобы перевести дух. Воцарилась тишина, лишь раздувающиеся ноздри колебали воздух.