– Знаешь, достаточно одного самолёта. Ты должен быть обеспеченным, чтобы себе его позволить. И вот будешь ты пахать дальше, потому что уже не сможешь остановиться, а он будет стоять у тебя в ангаре. Вроде бы твой, бери и лети, но времени совершенно нет, от загнанных в угол амбиций. Вот это бедность дикая, парень.
Влад говорит медленно, тихо, вдумчиво, делая достаточно большие паузы. Кажется, что он сам это уже пережил. Он опустил голову и посмотрел на дорогу. Там зажегся зелёный свет. Помедлив секунду, они пошли по переходу.
Белые полосы скользили по черному блестящему асфальту. Арт глубже засунул руки в карманы, нащупал там зажигалку явственней. Она была самой простой, купленной в ближайшем магазинчике за копейки. Тем не менее ее появление радовало не меньше вина, да и вообще она была особенно ценна в такие промозглые вечера раздумий. Он достал пачку сигарет из нагрудного кармана. Прискорбно, конечно, что этот жест стал уже привычным. Они закурили. Дым выходил из сигареты тонкой струйкой, а потом медленно поднимался вверх, раскручивая свои призрачные завитки. Ветра не было.
– Вообще, это все романтика, чертова романтика, про самолёты. Чтобы стать бедным, просто достаточно разбогатеть. Я тут подумал, и вот что получается. Если ты купаешься в деньгах, тебе намного труднее различить истинный мотив людей, которые с тобой общаются. Делают ли они это просто так или из корыстных побуждений? Тебя начинает грызть этот вопрос, ты им упиваешься и ссыхаешься в недоверчивого скрягу.– Влад сделал затяжку. – Бедность? Это она и есть, бедность души, которая разучилась быть широкой и доверять. Самое страшное, что может случиться с человеком, я считаю. Смерть с бьющимся сердцем.
– Да, и потом начинаешь отодвигать от себя всех людей, чтобы обезопасить себя от их вторжения в твои богатства. Только вот ты сметаешь на своём пути и тех, кто просто так хочет быть с тобой. Оставляешь лицемерно небольшой кружок общения, в который никто уже больше вписаться не может. Как круг в прямоугольник. Хотя помнишь Антона? – Арт сделал паузу и посмотрел вновь на друга, тот вопросительно изогнул бровь.– Ну, того, моего бывшего одноклассника, сына владельца отеля.
– Такого богатенького слащавого брюнета с веснушками, если не ошибаюсь?
– Хмм да, это он. Ты же с ним общался, должен хорошо его помнить.
– Я помню лишь отдаленно его внешность, помню, что он из твоего класса, больше про него ничего вспомнить не могу. Зато помню, что у него была куча кроссовок, я запомнил их детально. А помнишь его фиолетовый рюкзак из кожи? Таких только с десяток по всему миру сыщешь, специальный выпуск. Но больше всего мне запомнился тот факт, что он мне не захотел дать поносить этот рюкзак! А все почему? "Родители давать запретили"!– Влад произнёс это нарочито писклявым голосом, наигранно потупив глаза.
– Ну прекрати, Влад! Лично я его запомнил как парня, который не выставляет особо напоказ свою принадлежность к высшему рангу, общается со всеми и готов прийти на помощь. Он мне занимал несколько раз, даже не спрашивая, на что. Так что есть люди, не подходящие под шаблон богатого скряги.
– Он просто был ещё слишком молод для этого. Подрастает – станет этим шаблоном. Все портится, даже восковые яблоки в витрине. – Друг кивнул на уже закрывшийся небольшой продуктовый на первом этаже серой многоэтажки.– Что же говорить о людях.
Волны на море увеличивались. Барашки, прочерчивая более длинные линии на изгибах волн, стали похожи на белые хвосты падающих в море комет. Пена захлестывала прибрежные камни, вода рядом с ними играла, становилась зеленоватой и перламутровой. Огромная масса, уносящаяся со своими перекатами влево, за большую скалу с фиговым деревом на вершине, казалась чем-то непостижимым в контрасте с неподвижной чашей неба. Лазурной, с примесью облаков, как мраморных пролжилок, на горизонте.
Арт записал все это в блокнот, щелкая ручкой, развалившись в кресле гостиной друга. Было тихо, только играла музыка. Джаз. Их любимый. Да и слышно было, как друг на кухне возится с вином. Позвякивание бокалов, звук льющейся воды, отодвигаемый стул.
– Арт!
Он встал, потянулся, кинул блокнот с ручкой на кресло. Вышло неплохо, по-волевому.
– Иду.
Приятно было скользить носками по полу. Сразу создавалось ощущение домашней непринужденности. Ввалившись на кухню, по дороге потрепав за ухом пса, который ждал этого все время, наблюдая за пишущей рукой из другого конца комнаты, он щегольски отвесил поклон, взял бокал и сел на пол. Не самая интеллигентная поза, но зато дико удобная. Влад встал со стула, задвинул второй, приготовленный для Арта, нагнулся и налил ему вина.