Ну а потом – здравствуй, школа 49, и реальность бытия. Вот там жизнь моя изменилась сильно. И где-то уже в классе шестом, классно-уличный друган Шурка Тарас спас меня от встречи с низко натянутыми проводами, вовремя подбив ноги и опрокинув на спину. Куда-то мы на крышах вагонов ехали в краснодомовской компании. Они меня тогда в первый раз с собой взяли и, по–видимому, от эйфории присутствия и от страха я начал демонстрировать лихость. Подскакивать (может, дурная украинская кровь заиграла?) и что-то выкрикивать ( вряд ли фразу: «кто не скачет – тот москаль».) Ну, и если бы не Шурка, то и превратился бы в скакуна без головы!
Он случайно (к моему большому счастью) оказался моим соседом по парте, когда в четвертый класс я уже пошел в 49-ю школу, которая тогда представлялась на окраине города. Контраст с первой образцовой был чудовищным. Раньше по утрам нас встречала директриса по фамилии Безобразова, заслуженная учительница СССР, гладила по головам и некоторых даже целовала в лобик. А в 49-й, начиная с раздевалки, царил закон улицы.
Бараки и самострой, с одной стороны школы в сторону Которосли, и квартал старых заводских домов (от угла улиц Свободы и Толбухина к заводу топливной аппаратуры) во многом определяли специфику школьного контингента. Особенно своей дурной славой был знаменит этот перенаселенный квартал, здания которого, когда-то красного, а теперь обшарпанного цвета и дали ему название.
В классе на мое удивление «куда я попал?» смеялись и говорили, что мне еще повезло. Вот года два назад в три смены учились, и такое творилось! Но потом, относительно недалеко, но поближе к центру, открыли французскую школу № 42, и всех, кто был получше, туда и перевели. За это оставшиеся в 49-й ученики лупили перешедших при каждом удобном случае (наверно, чтобы альма-матер не забывали!)
Переход был вынужденным, нам впервые и довольно неожиданно (для меня, конечно) дали отдельную, да еще и двухкомнатную квартиру в новом доме, на тогдашней окраине Ярославля. Теперь эти представления смешно даже вспоминать. До нового дома пешком от исторического центра ну максимум полчаса ходьбы было. А в то время считалось – глушь, за ним только Вокзал и Всполье! Теперь эту территорию занимают сплошные жилые кварталы. А тогда гнездились разбросанные вкривь-вкось маленькие деревянные домишки с огородами.
Однажды, провожая папу на вокзал, мы с мамой на обратном пути даже ежонка там поймали (и как вы думаете, где он поселился? Конечно, у нас под кроватью, шуршал по ночам, спать не давал, чавкал чем-то и воздух отнюдь не озонировал).
По короткому пути в школу я должен был проходить дворами через квартал этих самых красных домов. Если бы Шурик был не оттуда, а его старший брат у краснодомовцев не ходил в авторитете, мне пришлось бы очень несладко. Особенно с моими представлениями, принесенными с собой из прошлой школьной жизни. Я там первый и последний раз в жизни занимал ответственный общественный пост. И, будучи председателем пионерского отряда, поднимал руку на контрольной и, гордый собой, сообщал учительнице, что Витя с соседней парты списывает! Своего же однодворника Витьку Колбасника закладывал. До сих пор стыдно! И он меня даже не побил.
А тут у меня сработал инстинкт самосохранения (а, может и реально мудрость предков – не следует приходить в чужой монастырь со своими уставами). То есть, не нужно высовываться на уроках, тянуть руку, показывая готовность к ответу, и вообще, необходимо как можно меньше напоминать старательного отличника. А лучше всего – положить голову на скрещенные на парте руки и делать вид, что дремлешь. И тем самым как бы провоцировать училку задать тебе внезапный вопрос – а о чем это мы сейчас говорили? Но я-то только вид дремательный делал, а сам прислушивался ко всему происходящему. И был готов правильно прореагировать. А за такой ответ, да еще и на экспресс-вопрос получить 5 в журнал – святое дело и законная добыча!
А с другой стороны – первым на переменах ни в какие разборки не лезть, но никому и ничего не спускать. Пару раз приходил домой весь в синяках и быстро заработал в классе репутацию психа. Кому-то пеналом нос разбил, сам от себя не ожидал. До этого во дворе на Собинова мы только боролись с Витьком, для выяснения – кто сильнее! Правда, при виде явной несправедливости сразу вспыхивал и хватал в руку, что попало. За что и заработал первое прозвище – Игореха психованный. А вот в Первой школе на переменах вообще – культурно гуляли парами! Через несколько лет, встретившись случайно в пионерлагере с моим соседом по парте и по паре Сережкой Лесным, вспомнили этот позорный для нормальных пацанов факт и даже не могли себе представить, что мы могли это делать!