Я покачала головой. Как уже говорила когда-то, я всегда старалась оберегать бывшую Макарову, она все же слишком светлая для этого мира. К тому же, мать моего будущего крестника.
- Позову Лешу, он… волновался.
Но спустя минуту вошел вовсе не Силач.
- Ты нас здорово напугала, - усмехнулся Каратель. – Когда не дышала десять минут. Я испугался за тебя.
Я чуть прищурилась.
- Ты ведь знал, да? Что это кто-то мне близкий?
- Догадывался с тех пор, как попался Мирослав. Кто мог ему дать такие сведенья – и про замок, и про твою семью? Но точно не знал.
- Почему не сказал?
- Потому что ты бы бросилась защищать его. А я не хотел еще больше портить отношения с тобой.
- Эгоист махровый, - вздохнула я, забыв про рану. И тут же заскулила. – Больно…
Огромный мужчина наклонился и поцеловал меня в лоб, как бы стараясь унять боль, рука его прошлась по здоровой половине тела и погладила щеку. И он уже хотел спуститься к губам, когда я отвернулась.
- Нет.
- Алексей?
Я кивнула. Не знаю, когда Силач успел, но он привязал меня до такого состояния, что теперь я не могла представить кого-то, кроме него, настолько близко к себе. Это вызывало… неудобство.
- Мне следовало больше времени уделять тебе, - покачал головой Хемминг. – Тогда у меня был бы шанс.
- Ты слишком любишь свою работу, - улыбнулась я. – Не мне с этим тягаться. К тому же, у нас уже был шанс, который мы оба проморгали.
- Велена, ты… чудовище! – хохотнул Каратель. – Тебе признаются в любви, а ты завуалировано шлешь лесом. Не стыдно? Вижу, что ни капли. Я зашел попрощаться.
- Ты уезжаешь? – нахмурилась я.
Сложно было свыкнуться с тем, что моя первая влюбленность больше не вызывает никаких эмоций. Но побывав частично на том свете, я совершенно точно определилась, кто теперь центр моего мира.
- Да. Как ты и сказала, я слишком люблю свою работу. Поэтому… - Он еще раз наклонился, и сухие губы коснулись виска. - …будь счастлива, Велена Драгожар. И помни – если тебя что-то не устроит в Булатове, я всегда готов помочь!..
Я возмущенно выдохнула и попыталась его стукнуть, но слабый посыл легко перехватили и аккуратно прикоснулись к ладошке. Он шутил, но я видела, как больно ему было.
Почему-то никто и никогда не задумывался, каково быть Карателем Хеммингом, сильнейшим из оборотней, но проклятым на вечное одиночество. Обращенные им умирали, у его женщин были выкидыши, и даже рожденные живыми дети уходили на тот свет уже на следующие сутки.
Шмарре-Кошмаре доверил свою боль единственному человеку – двадцатидвухлетней девушке, чье тело было покрыто шрамами, душа исковеркана и вывернута на изнанку, а в рыжие волосы закралась седина. Тогда, сидя на его кровати и прижимая к груди покрывало, я видела не ужасного монстра, каким его представляют остальные в мире Полуночи. Я видела одинокого, белого как снег волка, который всеми силами старается скрасить свое существование, и лишь поэтому полностью уходит в работу.
Я всегда знала, что он не чудовище, и, наверное, из-за этого сейчас мне было так грустно и тяжело.
- Прости меня, - прошептала я, понимая, что из глаз покатились слезы.
- Глупая, - улыбнулся Натан. – Это ты меня прости. Я… убежал тогда. Потому что испугался. Ты нравилась мне слишком сильно, и я боялся, что не сдержусь, отмечу тебя, укушу, и… Я не хотел видеть твою смерть. Поэтому ушел. Но я никогда тебя не бросал, всегда знал, где ты и что с тобой.
- Поэтому появился тогда, когда я познакомилась с Лешей, да?
Мужчина кивнул. Провел ладонью по волосам. И сорвался с места так стремительно, что я даже моргнуть не успела, как его уже в комнате не было.
***
Я пролежала в постели неделю. На второй день ко мне зашел Давид – проверить, как пациентка. Долго меня ругал и отчитывал, упрекая в совершенной безголовости и просто-таки нечеловеческом везении, благодаря которому я вообще выжила. Я делала покаянный вид, замечая ухмылку в уголках губ старого дворецкого, что почти все время проводил со мной, уезжая только вечером и передавая эти воспоминания очень переживающему замку.
Но целитель в целом остался доволен своим трудом, поведением моего организма, и сказал, что уже через три дня мне можно будет вставать. В назначенный им самым срок он пришел, проверил все, официально подтвердил мое прекрасное самочувствие. И заодно убрал старые шрамы.
Я крутилась перед зеркалом в ванной, которая прилегала к комнате в особняке Булата, где я и отлеживалась. Мне было странно и удивительно видеть свою кожу чистой.
Шрамы всегда напоминали мне о том, о чем я и без того никогда не забывала. О мести, возмездии. О том, что у меня отняли по указке Контроля. Они были мне опорой, когда опускались руки. И были дополнительным подтверждением того, что я выдержу все, даже самые нечеловеческие пытки. Потому что однажды я их уже проходила. Они копили в себе злобу, темноту, помогали мне оставаться собой в любых ситуациях.
А сейчас в них просто отпала надобность.
Завернувшись в полотенце, я, жутко довольная своим внешним и внутренним видом, вышла из ванной, чтобы тут же начать подавлять желание обратно в нее забежать.
Алексей Булатов сидел на моей кровати, словно так и надо. На меня он посмотрел с хитрой ухмылочкой, поднялся и сделал плавный шаг в моем направлении.
- Прекрасно выглядишь, - ослепительно улыбнулся мужчина, загоняя меня в ловушку из стены и собственных рук.
- Ам-м-м… - умно отреагировала я, панически ища выход из западни.
Оного то ли не было, то ли он так хорошо прятался.
- Да, я тоже очень рад тебя видеть, - продолжил издевательства Силач Северной стаи, щекоча дыханием влажную кожу на шее.
- Ну-у-у…
Оборотень тихо засмеялся, чем привел меня прямо-таки в жгучую ярость.
- Знаешь, как это называется?! Грязное домогательство!
- О, у кого-то голос прорезался! – от уха до уха усмехнулся вервольф. – Ну почему же грязное? Я, между прочим, тоже только из душа, так что все очень даже чисто… А вот про домогательство мне понравилось.
И кто меня за язык тянул, спрашивается?!
Горячая рука уверенно двинулась вверх по бедру, плавно приподнимая край полотенца, а ее сестра-близнец проскользила от щеки до шеи и замерла на ключице. Темные глаза, неотрывно глядящие в мои, стали медленно желтеть и почти прикипели взглядом к губам, из которых рвано вырывались вздохи.
Он медленно облизал свои губы, и я прокляла себя за то, что проследила за этим провокационным жестом. Он ухмыльнулся, обнажая чуть удлиненные клыки. Я же сузила глаза.
Думаешь, ты тут самый умный? А вот выкуси! Не в прямом смысле, конечно.
Маленькие по сравнению с его лапищами ладошки эдак невинно пробежались по плотно облегающей майке, одна задержалась на шее, притягивая ближе, а вторая зарылась в густой ежик волос.
Стоило губам встретиться, как вокруг словно взвился пожар, так горячо было обоим. Мир сузился до одного конкретного человека, до его рук и тела, до желтых глаз. Мои руки сами потянулись к полотенцу, которое еще каким-то чудом держалось на своем законном месте, но их перехватили.
- Я вообще-то не за этим пришел… То есть за этим, но не только… - тяжело дыша, сбивчиво проговорил Леша. – Там тебе сюрприз передали.
- Что за сюрприз? – заинтересовалась я, с проказливой ухмылкой перебирая жесткие волосы.
- Одевайся, увидишь, - быстро чмокнув в губы, буркнул Силач и вышел.
Я же ехидно хохотнула ему вслед. Какая, оказывается, трепетная и чувствительная лань!..
***
Сегодня Иван Николаевич не препятствовал моему воссоединению с излюбленной формой некромантов. Поэтому, когда моя светлость шествовала к кабинету Вожака, оборотни уступали дорогу, но исключительно молча и с каменными лицами.