— Мистер Дагвард…
— Мне нужны конкретные цифры и твёрдые гарантии, полковник.
Дагвард по опыту знал — полковник уже практически «созрел». Оставалось его только «дожать». Вопрос — почему сверхважные и сверхсекретные сведения, за которыми, если верить утверждениям Томлинсона, охотилась вся земная разведка, хранятся в какой-то заханырке, на станции, которую не сегодня, завтра порежут на металлолом — в Датчеву голову даже не закрался. Впрочем, Томлинсон об этом не задумался тоже. А зря.
— Я вам нужен больше, чем вы мне все вместе взятые. — невозмутимо произнёс Датч.
Полковник из багрового стал фиолетовым, как баклажан. Датч в его сторону даже не глядел и демонстративно поглаживал ниточку свежего шрама на щеке. Про операцию «Квартет» Томлинсон ничего не знал, а может и не подумал. Иначе бы с Дагвардом разговаривал по-другому.
И цифра была названа. Меньше той, на которую Датч рассчитывал. Но Датчу тоже особо деваться было некуда. Их с братом крепко взяли за интимные места обстоятельства непреодолимой силы. Конечно, совсем уж за харчи работать Дагвардов тоже не заставишь. И Томлинсон об этом искренне жалел. Потому как Дагварды восприняли предложение, от которого невозможно отказаться как индульгенцию, карт-бланш и прочие разрешения творить что хотят. И немедленно начали наглеть.
— Что мы должны делать? — спросил Дагвард. Он понял, что «клиент созрел» и можно уже не набивать себе цену, а снизойти к просьбам. Датч почему-то решил, что из Томлинсона можно верёвки вить, а посему полковника воспринимал именно как смиренного просителя, а не как работодателя и начальника.
Полковник тут же расцвёл и лицо его приняло нормальный цвет.
— Задание вы с братом получите, когда прибудете на станцию. Вот координаты.
Томлинсон положил на стол небольшую пластиковую карточку.
— А деньги? — спросил Датч.
— Аванс вам переведут в течении стандартных суток. Что-нибудь ещё?
— Мы будем одни? Эта операция — целиком нашими силами?
— Нет, конечно. Вам предоставят помощь и прикрытие!
— Какое именно?
— Группа спецназа. Пятнадцать человек! — расщедрился Томлинсон.
То, что спецназ был румынский — полковник умолчал. Но на большее ему рассчитывать и не приходилось.
* * *
Лейтенант Пабло Мадина свои погоны получил совсем недавно и ходил потому поочерёдно скашивая глаза к плечам, дабы видеть новенькие звёздочки. Следствием этого было то, что окружающего Пабло не замечал от слова совсем и частенько, например, забывал отдавать воинские приветствия сослуживцам и старшим по званию, за что и получал заслуженные нагоняи. Но и смешков вслед он тоже не слышал в упоении собой. Задание, которое он получил от полковника, было первым после его производства в офицеры и назначения командиром группы спецназа, который, почему-то называли румынским, хотя румынами никто из них не был, и Пабло это удивляло. Но на вопрос, отчего же зовут их румынским спецназом, Пабло в ответ слышал лишь смешки и советы поискать ответ в Сети. Того, что это подразделение ещё звали «спецназ, не знающий побед», — он тоже не знал. Может, и к счастью.
— Вы патриот, Мадина? — спросил Томлинсон стоящего перед ним навытяжку Пабло.
— Так точно, сэр! — гаркнул тот.
Полковник расцвёл. Иметь дело с военными куда проще и приятнее.
— Командование доверяет Вам и Вашим людям особое задание.
— Да, сэр!
Полковник заулыбался ещё шире. Лейтенант ему нравился: стоит столбом, глазами ест начальство, вид имеет лихой и слегка придурковатый.
— Это в системе Знот, лейтенант. Вы можете присесть. — Томлинсон указал Пабло на стул возле стола, — Разговор будет долгий.
Подойдя к столу, полковник включил трёхмерную карту.
Маленькое лирическое отступление от автора…
… Когда-нибудь непременно настанет такое время (не зря же все о нём так мечтают!), когда все люди на Земле помирятся и будут жить дружно, как завещал Великий Кот Леопольд. Русские и немцы, евреи и арабы, американцы, китайцы, негры и европейцы… Запад и Восток, Север и Юг.
И только «красные» и «белые» останутся непримиримы. Только они будут биться насмерть и не будет конца войне, начавшейся когда-то… У каждой стороны была и будет своя история и свой взгляд на происходящее. И неизбежно кто-то будет за «красных», а кто-то за «белых». «Белое дело» не умерло, только с Земли всё перенеслось в космос. И не важно, кого называть «красными», а кого — «белыми». Потому что битва добра со злом — вечна. И нет ей конца и победы не будет, потому что эта борьба — и есть жизнь.