Глава 2
Очень болели виски и глаза, а ещё затылок, которым я хорошо приложилась о твёрдую поверхность. Но когда сверху со всего маху на меня шлёпнулся мой несостоявшийся любовничек, моё незавидное самочувствие ушло на второй план и взыграла злость.
— Да что же ты творишь, Казанов?! — взвыла раненным зверем я, — слезь с меня, или ты меня убить решил?!
Я пыталась высвободиться из-под кряхтящего и причитающего Кирилла, так как его совсем не лёгкое тело, лежащее на мне, доставляло серьёзный дискомфорт.
Нашу шумную возню прервал восторженный вопль незнакомого мужского голоса:
— Хранитель! Мы сделали это, мы смогли! Мы попадём в учебники! Нас впишут в историю золотыми буквами!
Испуг придал сил. Застыв на мгновение, я одним резким движением скинула с себя своего Казанова и попыталась подняться. Очень зря. В глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота и я легла снова звёздочкой туда, где и лежала. С этого положения я и принялась изучать помещение, которое совсем не походило на мою уютную квартирку.
Серые стены из грубого камня, такой же серый сводчатый потолок, по углам комнаты горели круглые светильники, освещая тёплым мягким светом эту мрачную комнату. Сглотнув вязкую слюну, я обратила внимание, что лежу на каменном полу в кольце из толстых низких свечей. Судя по тишине в той стороне, куда с меня улетел Кирилл, он либо занимался тем же, что и я, либо вообще сознание потерял. В моей голове царица полнейшая тишина. Даже вездесущий внутренний голос потрясенно молчал.
Наконец, мой ошеломленный взгляд упал на зрителей нашего барахтанья. Сразу я увидела высокого широкоплечего мужчину в темной облегающей одежде. Особенно меня поразили его глаза — необычного мятного цвета, они ярко выделялись на загорелом хмуром лице. Короткие волосы слегка посеребрила седина. На вид ему было лет 35. И он явно не пренебрегал спортом. Зато бритву не жаловал, о чем говорила его заметно отросшая щетина. Он смотрел на меня внимательно и спокойно, но несколько неприязненно, если я правильно истолковала его эмоции в полутьме комнаты. Вторым зрителем был круглолицый старичок, пребывающий в детском восторге от происходящего. На нем был цвета горчицы балахон с капюшоном. Короткие седые волосы торчали в разные стороны. Он то и дело поглядывал на мрачного спортсмена, явно ожидая его похвалы. И третьим присутствующим был худощавый юнец, с застывшим на моих голых ногах взглядом. Ишь как вылупился! Только слюни не текут ещё. Он был одет так же как и старик, видимо это какая-то униформа.
— А помоложе не было? — спросил физрук, кивая в мою сторону.
Что?! Ах ты ж зараза! Не знаю, зачем ему помоложе и чем это грозит, но стало так обидно, что рот открылся прежде того, как мозг дал сигнал молчать.
— На себя бы посмотрел, мальчик-колокольчик!
Лицо спортсмена на мгновение изумлённо вытянулось, но потом приобрело прежнее хмурое выражение.
— Хранитель, помилуйте! Мы впервые в истории самостоятельно переместили человека из другого мира! И действовали вслепую! Боги нас услышали и послали женщину вполне детородного возраста. Да ещё и мужчину впридачу! Это же просто подарок небес! А вы говорите…
Старичок обиженно махнул рукой и замолчал. Было видно, насколько ему обидны претензии мрачного типа.
Шестеренки в моей голове ржаво скрипели и никак не могли сложить происходящее в какой-то приемлемый сюжет.
И тут сбоку раздался голос Кирилла:
— Где мы?! Кто вы? И зачем вам наш детородный возраст? Вы пришельцы и будете эксперименты ставить, да?
На последнем вопросе голос сорвался на фальцет. Но вопросы сформулировал именно те, что надо. Ну надо же, оказывается Кирилл крепкий орешек и его мозги шевелятся лучше моих.
И тут до меня начала доходить вся суть ситуации… Нас абсолютно точно насильно переместили из моей квартиры сюда. И что? Собираются размножать? А может на органы разберут? В ушах застучало, в глазах потемнело и я провалилась в уютные объятия обморока.
Глаза открылись сразу и устремили свой взор на окрашенную в светло-желтый цвет стену с картиной в центре. Голова не болела, зрение не расплывалось, остальные органы чувств тоже работали как надо. Ноздри уловили нежный запах липового чая с ещё каким-то нотами и солёный морской воздух. Повернувшись на другой бок, я замерла от восхищения. По другую сторону от стены с картиной была терраса, с которой открывался вид на бирюзовое море, отделенное от дома цветущими кустарниками и несколькими высокими деревьями. Над морем кружили птицы, я слышала шепот прибоя и все было хорошо, пока я не вспомнила предысторию своего пробуждения.