— Но зачем? — подала голос Ната, свои способности она тренировать совсем не хотела.
— Вот… Это главный вопрос, — согласился с ней Ройл.
Все молчали, задумавшись.
— Цель у них определенно есть. И, думаю, рано или поздно все станет ясно. А пока будем держаться вместе. Вы вовсе не обязаны слушаться, если «задания» будут угрожать вашей жизни, или жизни других людей.
— А если накажут? — робко напомнила Мирта.
— Разберемся, — сказал Ройл. И так это сказал, что всем присутствующим в комнате стало понятно — наказаний больше не будет.
— Ты защитишь нас? — доверчиво спросила одна из Серен, такая хрупкая и бледная, что, казалось, просвечивала насквозь.
Нату это покоробило. Роланд — ее телохранитель, он будет защищать ее, а этих… Ну, по мере возможности.
— Давайте уже спать, — хмуро сказала она. — Надоели.
— А ты тут не командуй! — разозлилась Жаклин. И все готовы были согласится с ней, но беда в том, что девушка, рассердившись, так накалила воздух в тесной маленькой комнатушке, что волей — неволей пришлось расходиться.
Ната тоже пошла. Долго сидела на кровати не в силах заставить себя откинуть грубое покрывало и лечь спать. Застоявшийся воздух комнаты застревал в горле, стены давили. Еще ни разу со времени похищения она не чувствовала себя так одиноко и потерянно. Мысль о том, что завтра все повторится и быть, может, кто-то пострадает сильнее, тоже не давала успокоится. Натали довела себя до того, что почти начала задыхаться от страха и волнения. Нет, так она едва ли сможет уснуть.
Она вышла в коридор, чтобы поискать Морду и утащить ее к себе, обнять мягкое пушистое тельце. Но сколько Ната ни звала, хитрая кошка не появлялась.
Дверь в комнату Ройла была приоткрыта. «Ничего страшного, если я зайду на минуту, просто пожелать спокойной ночи», — решила она.
Роланд, вот наглец, уже безмятежно спал, по обыкновению вытянувшись по струнке, словно солдат на посту.
«В конце концов, все это время мы ночевали в одной комнате, не будет ничего плохого, если…»
Ната осторожно перебралась через спящего Роланда, втиснулась между ним и стеной. Стена была прохладной и шершавой. Ройл теплым и мягким. Лежать было уютно, хоть и тесновато, она хотела обнять его одной рукой, но не решилась. Закрутилась в одеяло, которое он все равно каждый раз скидывал на пол, уткнулась носом в плечо Ройла и задремала.
Роланд вдруг повернулся на бок, взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
— Чего тебе? — хмуро спросила Ната, недовольная тем, что ее разбудили. — Дай поспать!
— Что ты здесь делаешь?
— Сплю! Не видно? Мне там страшно одной…
Он опустил руку, прерывисто вздохнул.
— Ладно… Спи… Натали?
— Что?
— Нет… Ничего… Спи.
Натали выпутала из одеяла одну руку, нашла его ладонь, сжала. Кожа на ней была загрубевшей, а сама ладонь была горяча.
— Ты хороший, Ройл, — прошептала Ната. — Я тебе днем не скажу, не дождешься. Но сейчас скажу… Спасибо.
Он молчал, кажется, будто и не дышал. Ната не видела глаз, а ей так надо было сейчас увидеть их, понять, о чем он думает. Ната провела рукой по его щеке, убирая спутанные пряди, но темно, и глаз она все равно не видит. Тем более, они черны, как сама ночь. Пальцы коснулись губ, которые он тут же сжал — она ощутила это. Теперь, пока Ната держит ладонь у его рта, он даже не сможет ничего сказать.
Натали, не до конца осознавая, что делает, наклонилась, потянулась к его губам, но по пути растеряла уверенность и поцеловала в щеку. Правда, промазала немного и поцелуй пришелся на краешек века: Ната почувствовала, как дрогнули ресницы. Щекотно…
— Только молчи! Молчи, пожалуйста! — взмолилась она, боясь повторения того разговора в автомобиле. — Я знаю все, что ты скажешь. И… Тебе снова почудилось. Это просто сон. Да. Просто сон.
И Натали отвернулась к стене, затаилась, чувствуя себя ужасно глупо. Сердце колотилось отчаянно. Хорошо, что стена была так прохладна, и девушка прижалась к ней разгоряченным лбом.
Ройл тихо сел за ее спиной. Он ни слова не сказал, чему Ната была бесконечно рада, но буквально кончиками нервов чувствовала его замешательство и смятение. То же самое, что сейчас ощущала она сама.
Хорошо, что усталость оказалась сильнее, и сон одолел ее прежде, чем Ната измучила себя угрызениями совести.
На следующий день оба сделали вид, что ничего особенного ночью не произошло. А разве произошло? Ну, сказала Натали: «Спасибо». Поцеловала в щеку в качестве благодарности. Ерунда!
Впереди ждало еще одно испытание, и думать сейчас она могла только об этом. Ната вовсе не хотела покалечить Умницу, или даже Понтия. Не то, чтобы ей было его жалко, но как-то неприятно потом, наверное, будет вспоминать о хрусте костей. А тем более не хотелось причинить вред Ройлу…
Понтий тоже дураком не был. Дождавшись, пока они останутся в квартире одни, он выпроводил из кухни Умницу, сказав, что даже за этого дряхлого робота он платил деньги и испортить его раньше времени совсем не хочет. Потом достал из кармана очередную ампулу и вручил ее Роланду.
— Играй сегодня один, вояка. Я пасс. Буду наблюдать с безопасного расстояния. Не против, цыпленыш? А то рук запасных у меня нет. А Роланду ноги, если что, приделаем назад.
Он хохотнул, думая, вероятно, что это остроумно.
— Я против, — не согласилась Натали, хотя вопрос был риторическим и ответ Понтию был не интересен. — Я вовсе не хочу покалечить Ройла.
— Ну, раз не хочешь — не калечь! — резонно ответил на это их самоназначенный предводитель.
В итоге Ната и Ройл остались один на один. Роланд, не теряя времени, видя, как решительность девушки тает, сломал ампулу.
— Ну, давай, принцессочка…
И в этот раз отчего-то ироническое «принцессочка» прозвучало нежно и мягко. Он откашлялся: сам не ожидал…
— А если я убью тебя? — Ната подняла на него глаза.
Роланд улыбнулся:
— Ну, меня не так легко убить, как тебе кажется!
И Ната проглотила поскорее эту горькую дрянь, зажмурилась, прислушиваясь к ощущениям. Открывать глаза было страшно — вдруг Ройл невольно чем-то ее спровоцирует? А она уже чувствовала приближение жара, и где-то в районе сердца вспыхивали и обжигали искры, звуки распались на отдельные дорожки, а в горле возникла странная жажда. И жутко было от того, что она знала, чем ее утолить…
Натали открыла глаза — Роланд стоял напротив. Бежать он точно не станет, не понимает, глупый, что она его одолеет в два счета. Ната сглотнула — горло словно наждачная бумага.
— Ройл, — тихо и очень осторожно сказала она, изо всех стараясь сдерживать себя и не делать лишний движений. — Ты только не двигайся. Стой и слушай.
Он едва заметно кивнул.
— Роланд, ты мне кажешься сейчас… Извини… Я очень хочу тебя съесть. Сладкий, сладкий Ройл… Такой сладкий и вкусный…
Мозг затуманился… Ната протянула навстречу к нему руки, но тут же, с заметным усилием, опустила их, моргнула.
— Извини… Роланд. Я не знаю, как с этим бороться. Помоги мне, помоги…
В голосе прорывались умоляющие, отчаянные нотки. Сил бороться почти не было.
Она сделала шаг к нему навстречу, взяла за плечи. Хотела обмануть себя, что это жест заботы. Но нет, это были тиски, чтобы жертва не вырывалась, когда она вцепится в горло…
Огни и искры. Жажда и горечь. На его шее выступает и бьется жилка… Ну же, Роланд, беги, спасайся, пока еще можешь! И тут же осознание — не побежит… И если она не справится — никто не поможет.
Ната приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его пульсирующей вене. Пока еще губами…
— Беги, беги, Роланд…
Она чувствовала, как по щекам льются слезы. Но жар почти иссушил их. И слезами не загасить разрастающийся огонь…
— А если иначе? — спросил он тихо.
Хорошо, что Натали еще не потеряла способность осознавать речь.
— Что?
— Вчера… Понтий… Вспомни… — он произносил слова аккуратно, давая ей возможность понять.
И Ната вспомнила, о том, как вчера она так же страстно желала заглянуть Понтию в глаза. Ей мало было его тела, ей хотелось сожрать его душу. Роланд думает, что это лучший выход?