— Меня объявили умершей, Ройл. Погибшей от несчастного случая. Но легко можно будет доказать, что наследницей Империи Флина являюсь я. Свидетелей полно. Кроме того, в договоре, подписанном моим отцом, есть пункт о том, что созданный генетический образец с юридической точки зрения будет считаться дочерью Скандора Флина. Даже несмотря на то, что во мне нет ничего от его ДНК…
Роланд быстро взглянул на Нату. Она знает. Действительно знает все. И как мужественно держится… Она была совсем одна, когда эта новость обрушилась на нее. Едва ли Понтий подбирал слова, стараясь пощадить ее чувства. Нет, просто выдал ей всю информацию, словно горькое лекарство. Да, больно. Да, страшно. Но тебе придется это переварить.
Он молчал, не зная, какие слова подобрать. Хотел взять ее за руку, но побоялся, что это вновь вызовет слезы. Жестоко, но он сейчас боялся сказать лишнее ободряющее слово, опасаясь, что это станет последней каплей. Ната и так уже на грани: глаза были сухими, но лихорадочно блестели, щеки пылали.
— Даже если кто-то попытается оспорить, есть лазейки. ДНК Евгении… Она, как-никак, женой ему была…
— Нет, нет, Ната. Здесь ты ошибаешься. ДНК — синтетическая…
Только бы не сделать ей больнее, чем уже есть.
— Нет, это ты ошибаешься, Ройл. Тебе-то откуда знать? Я, конечно, и не человек даже, но синтетическую ДНК не воссоздать так, чтобы точная копия человека получилась. Во мне много всего намешали… Но все это невозможно было бы без настоящей человеческой ДНК. Скандор им сам принес. Сказал, что Евгения сдавала кровь для каких-то анализов, и образцы сохранились.
Роланд заставил себя удержать слова, которые почти сорвались с языка. Кто обманывает — Скандор или Понтий? Конечно, «серым» верить нельзя, они любые факты подтасуют под свои интересы, но пока это неважно, куда ценнее то, что Ната сейчас пытается ему сказать.
Она посмотрела на Ройла хмуро: «зачем прервал», но, помолчав, продолжила. Голос внезапно стал злым.
— Ну, Ройл, не тупи уже! Я не могу это сказать! Ты ведь догадался, правда?
Он действительно догадался, но поверить в это не мог.
— Вы должны убить их? Или, может, подчинить своей воле?
Ната резко вздохнула, словно произнесенная вслух правда стала еще более жуткой, чем представлялась ей.
— Попытаться подчинить. И убить, если станет ясно, что полного контроля не получится. И не получится, Ройл… Ничего не получится. Отец не такой человек… Хотя, знаешь, гораздо проще будет это сделать после того, как он выкинул меня как ненужную вещь.
Роланд открыл рот, чтобы сказать все же правду — отец ее не бросил, но она положила ладонь на его губы.
— Вот только не говори ничего, мне и так хреново. Но и приятно немного. Я же чудовище, Ройл, не забывай об этом. Явлюсь завтра дорогому папочке, словно призрак. Здрассте, вы нас не ждали, а мы явились.
Она хорохорилась и специально себя раззадоривала, Ройл это ясно видел.
— Но я не одна явлюсь. Мы все вместе. Вся наша… стая. У папочки телохранители — да тьфу на них. Нас никто не остановит. Ну, за короткое время. А нам много времени и не нужно…
— Принцессочка…
Она не слышала, или делала вид, что не слышит.
— Сначала папочка, — Натали произносила это слово с легкой издевкой, вовсе не с нежностью, как могло бы показаться. — Потом отец Айвона. Потом…
— Ната!
— … отец Мирты. Нам тут списочек составили, покажу тебе. С нами пойдешь или не хочешь в этом участвовать? Можешь отказаться, Ройл, я не обижусь.
В голосе ее слышались веселые нотки, кажущаяся беззаботность, но на самом деле она была близка к истерике.
— Натали!
— Ну что? Что? Чего тебе нужно? На совесть будешь давить? Бесполезно! Может быть я сама этого хочу! Понял? Сама!
В голове Роланда за несколько секунд успело родится и рухнуть несколько блестящих планов. Но все они основывались на том, что придется рассказать о Скандоре и о том, что он ищет Нату, хочет ее вернуть. Девочка и так на грани, стоит перед мучительным выбором. Ей кажется, что она приняла решение, пусть так и будет пока.
— Я пойду с тобой, — просто ответил он.
А завтра он найдет способ всех спасти. Обязан найти. Хорошо, что придется действовать не в одиночку.
Слышал ли Скандор хоть слово, произнесенное здесь. Отлично, если так. Но чип, вживленный под ключицу, насколько понял Ройл, действовал лишь как передатчик местоположения. Оставалось надеяться, что Скандор сориентируется вовремя.
Ната же, готовая уже к отпору, никак не ожидала, что Ройл согласится так быстро.
— Пойдешь со мной убивать моего отца? — спросила она растерянно.
— Да. Ты ведь этого хочешь?
— Да… — в ее голосе вовсе не было уверенности, но и отступать теперь было некуда.
— Отлично. Значит так и сделаем.
Роланд полюбовался ее тонкими, красиво очерченными бровями, удивленно взлетевшими вверх и едва удержался от того, чтобы не коснуться губами ее лба. Ее губ… Тут же испытал угрызения совести: о чем ты думаешь, Ройл! Разве об этом сейчас надо думать!
Но Ната уже проследила направление его взгляда, замерла. Нашла на ощупь его руку, Ройл почувствовал, как ее тонкие холодные пальцы скрестились с его.
— Ты хочешь этого? Я тоже…
Если бы Роланд увидел в ее глазах что-то кроме отчаяния, то, возможно, не смог бы удержаться. В конце концов, он был всего лишь мужчиной. Но что бы Ната ни говорила сейчас, он ясно видел только то, что ей страшно, а это способ забыться.
— Иди сюда.
Он потянул ее на себя, Ната зажмурилась, кровь отлила от ее щек, но она послушно подняла лицо, подставляя его под поцелуи. Однако Ройл вовсе не собирался ее целовать, а только обнял, уютно устроил в кольце своих рук.
— Ты теплый, — сказала Натали.
— А ты постарайся поспать. Завтра долгий день…
— А где обещанная песенка на ночь?
Роланд усмехнулся: надо же, помнит.
— Я старый солдат и не знаю… песенок. Если только совсем детскую, пел ее сестренке, когда та была маленькой. Пойдет?
— Да, да…
Ната сжала руки под подбородком, устраиваясь удобнее. Роланд не столько пел, сколько шептал, опасаясь, что его голос услышат, но все же печальная мелодия нет-нет, а прорывалась сквозь шепот. Это была песня из старой сказки. Сказки про принцессу и дракона, что так любила читать перед сном Лесса.
В башне высокой принцесса жила.
Совсем одна, одна…
А по вечерам приходила тьма
И за руки ее брала.
Обнимала за плечи, смотрела в глаза:
— Принцесса, ты будешь моей.
Но пряла из лунного серебра
Принцесса прозрачные кружева
И пела смерти своей:
— Не видела я, но знаю,
Что есть на свете цветок.
Неведомый и прекрасный,
И имя его — Любовь.
Мне кажется, он алый — алый.
И жжет сильнее огня,
Но если держать его крепко,
То ты не коснешься меня…
А тьма забавлялась, кружась вокруг.
То ближе, то дальше шаги.
Она то смотрела принцессе в глаза,
То касалась ее руки.
— Я знаю — цветет он жарко,
И не спорю — сильнее меня.
Но никто его долго не в силах держать,
А я ведь бессмертна — могу подождать.
Погаснет — и ты моя.
— Не видела я, но знаю,
Что есть на свете цветок.
Он так же как ты — бессмертен.
Ведь можно и уголек,
Угасший, увядший, поблекший,
Дыханьем своим оживить.
Осталось лишь научиться… любить.
Там еще была пара куплетов, но к своему стыду Роланд понял, что совсем позабыл слова. Стало грустно. Ни Лессы, ни ее песенки больше не осталось в этом мире. Но Ната еще была, дремала в его руках, доверчиво положив голову на плечо. Если ее завтра не станет, то и ему незачем задерживаться в этом мире. Он как-то это вдруг внезапно понял и сам удивился: пока эта маленькая злодейка садилась по утрам в его машину, Ройл ощущал какую-то правильность своей жизни. Пусть даже капризная девчонка обращала на своего телохранителя внимания меньше, чем на обивку кресел. Ему нравилось чувствовать, что она под его защитой, что хотя бы ее он точно убережет от всех бед…