Роланд все время их разговора все так же стоял неподвижно и даже не смотрел в их сторону. Очевидно, пока Натали находится в комнате, он не станет предпринимать никаких действий.
— А, водитель… Бедняга. Не повезло ему, вроде хороший парень был.
— Джек, я его не брошу здесь!!
— О, даже так? И как же ты думаешь поступить? В машину добровольно он не сядет. Если честно, я думал его пристрелить, чтобы не мучился. Понимаю — жалко. Но он не выпустит нас просто так. У него сейчас разума нет, одна программа — следить и не допустить, чтобы ты сбежала.
— Нет, я не верю…
— Серьезно. Этот код «Черная звезда» — жуткая штука. Я, когда узнал, прямо посочувствовал бедолаге. Хакнули нейросеть, а заодно выжгли мозги. Считай, это киборг. Ну, или зомби. Как тебе больше нравится?
Джек вытащил из сумки на поясе аргиус — оружие аристократов. Такой аккуратный, маленький и смертельный.
Он направил его в голову Роланда, который не повернулся и никак не прореагировал на направленное на него оружие. Темные волосы его прядками падали на лицо и почти закрывали глаза. Капельки крови, оставленные осколками от разлетевшегося в пыль стекла, стекали по щекам. А глаза были чернее, чем обычно, словно его внутри заполняла тьма.
— Вот, один выстрел. Он ничего не почувствует.
— Нет! Нет! — Ната повисла на его руке. — Подожди! Подожди!!
Джек нехотя опустил оружие.
— Чего ждать, Ната? Время на исходе.
Ната и сама толком не понимала, чего хочет. Голова кружилась от невозможности осознать и принять то, что гибель Роланда неизбежна.
— Так, мне это надоело.
Джек подхватил Натали поперек талии и, взвалив на плечо, начал отступать к автомобилю. Ксцентрик стоял буквально в двух шагах, но даже это расстояние не удалось пройти: Роланд преодолел дистанцию до ксцентрика одним прыжком, захлопнул дверцу, обернулся к Джеку, который уже, решив не связываться, начал отходить назад, и опустив Натали на пол, придерживал ее за талию. Даже это расценено было программой, вживленной Роланду, как угроза. Одним коротким ударом в грудь он откинул Джека назад, удержав Натали за локоть, больно сжал ее руку: пальцы, сомкнувшись, продавили кожу. Ната вскрикнула. На одних инстинктах, которые на секунду взяли вверх, она вцепилась ему в ладонь. Кости ломались словно высохшие, истончившиеся ветки. Это должно было быть чертовски больно, но Роланд даже не вздрогнул, не вскрикнул, только хватка, конечно, стала слабее.
— Ой… Прости меня!
Ройл уже снова застыл: объект на месте, значит нуждается только в наблюдении.
— Ничего себе! — присвистнул Джек. — Ну, ты сильна! Я слышал, конечно, но поверить не мог… Убедилась, кстати: он нас не выпустит просто так. И даже боль не может привести его в чувство. Честно, гуманнее пристрелить.
Он вновь поднял аргиус.
— Ты отвернись, если тебе тяжело на это смотреть.
Наверное, надо отпустить его. Не мучить. Если надежды нет, то ни к чему длить страдания.
Если только… Может быть, он где-то все еще там…
— Джек, дай мне минуту! Там время идет по-другому, только минуту, мне хватит…
— Где там? О чем ты вообще?
Она махнула рукой — некогда было подбирать слова.
— Попробую его вытащить.
Ната взобралась с ногами на кровать — иначе бы ей не удалось заглянуть Роланду в глаза. Встала на самый край, взяла его лицо в ладони, которые мгновенно стали липкими от крови. Все его лицо было залито кровью — из раны на голове и от маленьких порезов.
— Мой бедный, — прошептала она.
— Ната, у тебя минута. Дольше тянуть нельзя.
— Да, да, ладно…
Минута. Она могла только надеяться, что «нырнув» получит больше времени.
Вздохнула, и отыскав, нащупав его ускользающий взгляд, бросилась, как с обрыва в реку.
И тут же закричала от ужасной боли: показалось, будто она упала в бассейн с кипятком. Хотелось выбраться, сбежать поскорее — это вовсе не было похоже на привычную ей долину, заполненную звездочками — воспоминаниями. Все здесь пылало, горело огнем. И на первый взгляд не осталось ничего, кроме пламени.
Как же больно.
— Роланд! Ройл!
И звать бесполезно, никто не придет.
Но вдруг в огненной реке словно появилось дуновение прохладного ветра, освежающий поток омыл ее, остужая пламя, и Ната пошла по нему, как по дороге.
И ощущение того, что она идет по какой-то твердой поверхности, все усиливалось с каждым шагом. В конце концов ей стало казаться, что она идет по тропинке, ведущей через темные холмы. Над головой — черное ночное небо без единой звезды, но по крайней мере нет уже того огненного ада, а только душная, липкая жара.
А потом постепенно стало светлеть, и это было удивительно, потому что небо по- прежнему оставалось черным, но в сумраке стали проступать очертания предметов. Долина, покрытая чахлыми деревцами, листья на них обессиленно повисли, иссушенные жарой. Проселочная дорога. Земля, по которой шла Натали, словно каменная — черная и спекшаяся. Впереди, чуть в стороне от дороги вставала башня. Ната видела ее серые гладкие стены, зубцы и маленькое окошко на самом верху. В окне на секунду мелькнула чья-то фигура, но отсюда трудно было разглядеть кто это — мужчина или женщина.
И как только она смогла рассмотреть башню, как в ту же секунду оказалась у ее подножия: у этого мира были свои правила игры.
— Эй! — крикнула она, задрав голову.
Стена на ощупь была шершавой и теплой, так не должно было быть — камень обычно сохраняет прохладу.
— Ну, и как мне проникнуть внутрь, интересно, — пробормотала Ната, ни к кому не обращаясь.
Про время она старалась не думать, но где-то внутри себя продолжала видеть браслет, наливающийся красным.
— Привет, — произнес чей-то тонкий голос наверху.
Из окошка выглядывал мальчишка, он свесился наполовину, рискуя вывалиться, и смотрел на гостью. Его силуэт сливался с черным небом, поэтому трудно было разглядеть лицо. Ната догадалась скорее по голосу и коротким волосам, что перед ней мальчик.
— Пустишь меня?
— Ага, ладно. А то там опасно, ты знаешь?
— Опасно?
— Да. Здесь дракон, и он все сжигает. Я тут спрятался и жду. Но даже не знаю, сколько еще смогу ждать — камни нагреваются.
По стене скользнула серая тень, Ната отпрянула, а потом разглядела, что это всего лишь веревка, которую скинул мальчик.
— Забирайся!
Ну что же. Ната никогда не умела карабкаться по канату, даже в школе это упражнение ей не давалось. Но может быть достаточно представить, что она умеет, и тогда все получится?
Ощущения, правда, были вполне реальны — руки саднило от грубых волокон, колени она тоже довольно быстро стерла, пытаясь отталкиваться от каменной кладки. Через подоконник она перевалилась, как мешок с тряпьем. Как же так-то, она ведь Альфа. Невероятно сильная, ловкая и… Ната растерялась даже, подыскивая эпитеты самой себе. Ладно, похоже, здесь эти трюки не работают.
На полу перед ней стоял темноволосый мальчик в белой рубашке, смотрел внимательно, словно ожидая, что она ему скажет.
— И давно ты тут сидишь? — спросила Ната, потому что это единственное, что пришло ей в голову. Окружающая ее действительность была так реальна, что она временами забывала, где находится.
— Не помню, — ответил он, пожав плечами.
— А кого ждешь?
— Не помню тоже… — голос стал грустным.
— А как зовут тебя, помнишь? — Ната присела рядом с ним на колени.
— Уголек… Кажется…
Натали взяла его за руки, заглянула в лицо. Уголек. Роланд. То, что осталось от его души. И если она его вытащит сейчас — каким образом, Ната пока и сама не знала — не останется ли взрослый мужчина с разумом ребенка? Вряд ли бы он этого хотел…
— Дай хоть обниму тебя, — прошептала она. И не дожидаясь ответа, прижала к себе мальчишку.
— Я тебя жду? — спросил Уголек, уткнувшись ей в плечо. Ната чувствовала его легкое дыхание, тонкие руки доверчиво обвили шею.
И Натали поняла, что не сможет, никак не сможет бросить его здесь. Ну, пусть, он никогда не будет прежним Роландом, но разве он меньше станет любить жизнь? В мире столько всего прекрасного. Пусть он будет внутри только ребенком, но ведь именно дети так непосредственно и искренне радуются каждому дню. И откуда ей знать, чего бы хотел Ройл на самом деле. Он точно не из тех людей, что сдается, вот и сейчас до последнего держался, ждал ее.