Стена тумана приблизилась. Я шагнула еще.
Несомненно, граница была реальной! Словно мы стояли в храме, уходящем прямо в небо к бледнеющим звездам.
Так мы долго стояли, не переговариваясь. Я ощущала все поле как себя. И каждый раз, когда мысленно натыкалась на ребят, чувствовала в них тревогу и напряженность.
Внезапно мои эмоции по силе и ясности скакнули на порядок. Скачок был ничем не спровоцирован, казалось бы. Вот я просто стояла и слушала - а вот уже вдруг парю на крыльях радости, оторвавшись от земли и даже от верхушек трав. Мне почудилось чье-то смутное присутствие, ничуть не похожее на то, что пересекало нам дорогу на Астралке. Если можно так описать - чувства вообще сложно описать без сравнений - это было нечто пушистое, мягкое. Словно бы большой пушистый зверь положил голову мне на плечо. Я почти услышала около уха его дыхание. Было такое ощущение, словно нашелся давно забытый и щемяще дорогой друг - пришел и принес в подарок россыпь из зачарованных звезд, осыпав ими плечи и грудь. Я вздохнула глубоко-глубоко.
И тут Волк сказал строго:
- Аня, не оглядывайся. Хорта пришел.
Это прозвучало как-то сурово и настолько не к месту, что я поразилась.. Я почти услышала - почувствовала - смех рядом с собой, искренний и веселый, и внутренне на мгновение присоединилась к нему. Чего тут бояться?..
- Он стоит сзади тебя, - сообщил Волк торжественно.
Тут, на мое несчастье, до меня достучалась мысль о странном совпадении его слов и моих ощущений. Ухватившись за ее хвост, я принялась вертеть в себе так и эдак чувство "глубокого удовлетворения", испытанного от доказательства истинности наших с ним способностей.
И, конечно, волшебные ощущения мгновенно поблекли и завяли, затертые суетными мыслями и тщеславием. Я тут же принялась болтать об увиденном. Мол, я Хорту уже как минут пять чувствую, и он классный, и все в таком дух. Алекс как-то странно посмотрел на меня и отошел. Я не поняла его, но вот чувства Волка были отчетливы, несмотря на то, что он молчал. Я их читала, словно ноты.
Он поверил мгновенно в мои слова, и теперь сражался с чувством зависти. Он очень серьезно относился к своему "проводнику", а тут какая-то девчонка... и так запросто... так фамильярно!.. Это был его Хорта, его взлелеянная мечта, его способ разделаться с этой скучной действительностью - и вдруг кто-то нагло ворвался и отхватил кусок от этой мечты.
Внезапно он резко закончил сражаться с собой. Я ощутила, как его эмоции, словно ручей, поплыли в мою сторону. Словно бы он признал мое право на Хорту, даже не предполагая, что такого права нет ни у кого. И еще я ощутила от него - уважение. Это была чистая, кристальная эмоция, не замутненная завистью.
Самым забавным было обнаружить, что Волк сам так до конца и не верил в реальность существования Хорты.
- Ты очень сильная, - сказал он. - Ты даже сама не представляешь, насколько ты сильная. Никогда и ни к кому Хорта не относился так.
Я присела, пряча лицо от смущения и протягивая руку к Хорте. Мне хотелось ощутить физически Духа Большого Волка, как будто хотела удостовериться в его существовании. В вытянула руку, но ничего не почувствовала. Никто не лизнул меня в лицо, как я ожидала, и под ощущался только воздух, даже малейшей вибрации не пробежало по ладони. Но вот если мысленно переместить вектор внимания в воздух, выше уровня трав, то словно клубился рядом некий шар приглушенных чистых эмоций.
Я встала и сосредоточилась, словно подкрутила ручку радиоприемника: улучшила настройку. В бархатисто-серой темноте перед моим внутренним взором проступал эмоциональный рисунок поля. Травы и растения создавали ровный спокойный фон, почти неизменный без солнечного света. На этом фоне яростно клубились три сгустка: мой, Алекса и Волка. Мы были грубоваты, своевольны и хаотичны. Алексу было тревожно, хотелось уйти, и тревога все нарастала. Волк стоял ближе, и, наверное, поэтому я запуталась в сгустке его ощущений: тревога, легкий страх, долженствование быть сильным вообще, долженствование быть сильным перед особью женского пола... Вот и все, что я поняла.
В сгустке, обозначающем Хорту, трудно было выделить что-то определенное, кроме дружелюбия и потрясающей сверхмобилизованности. Общее впечатление - словно от ветра: текучий, стремительный, невидимый, невесомый, напористый, гибкий, сильный, ни к чему не привязанный. Наши эмоции были прикованы к земле, его - абсолютно свободны. Он ускользал, словно маня, появлялся то за спиной, то сбоку, то прямо перед Алексом - и все не резко, а плавно перетекая.
Когда он вдруг проявился у Алекса перед лицом, тот, делая резкий шаг назад, нервно скомандовал:
- Пойдемте!
Волк огляделся:
- Да, можно уже идти. Смотрите, туман расступается.
Действительно, тропа, по которой мы пришли, постепенно начала расширяться темной полосой. Но мне так не хотелось уходить!
Выселки казались такими родными, любимыми. Удивительное чувство свободы и легкости сочеталось с желанием стать травой на лугу, пустить корни и тихо расти, радуясь солнцу и дождю, сгибаясь под башмаками очередных аномальщиков и отдавая ветру облака семян. Это был мир.
Между тем Алекс ушел вперед, а Волк, преодолевая мое сопротивление, взял за локоть и повел, приговаривая:
- Зона тебя приняла! Она тебя приняла!
Наконец я высвободилась и пошла сама.
- А нас выталкивает, - хрипло проговорил Волк, шагая следом. - Потому что мы с оружием пришли.
Алекс услышал и, оглянувшись, серьезно сказал:
- Да. Как-то мне не по себе сегодня тут.
3. Подарки Смерти.
Алекс шел очень быстро, меряя дорогу длинными ногами. Помнится, когда мы шли в Зону, я постоянно отставала. Теперь же словно крылья за спиной выросли - я перелетала через бочажки и кочки, не прилагая никаких усилий. И не зажигала фонарика, да и "фонарище" Алекса мне только мешал.
- Закрой глаза, - вдруг скомандовал Волк сзади. Я почему-то немедленно подчинилась, ни о чем не думая. Мне понравилось это ощущение - идти в темноте по лесу, в Аномальной Зоне, с закрытыми глазами. Я ни разу не споткнулась - какой-то инстинкт безошибочно заставлял ступни выбирать правильную точку опоры. Я даже не сбилась с ритма. Я не думала, не слушала и не смотрела - я ощущала и чувствовала. И шла так минут пять. "Удивительно, разве так можно?", подумала я, и тут же сбилась с шага.
- Ну и что? - спросила я у Волка, едва открыв глаза.
- А ты закрывала глаза?
- Да. Так и шла. Даже не споткнулась.
- Так я и думал. Тебя ведут.
- Кто ведет? Где ведет?
И снова глаза закрыла. Ямины, болотины, корни - все ерунда, иду себе и иду... Я пожала плечами и тут обратила внимание, что кисть левой руки отставлена в сторону. "Как это я так иду?" - принялась разбираться я, прислушиваясь к движению мышц рук и ног. По правилу сороконожки я должна была тут же сбиться с шага, однако не тут-то было! Много раз позже, когда я ходила по разным лесам, стоило мне начать думать - как это? - тут же терялась, путалась, а то и падала. Только в тот единственный раз продолжала идти ровно.
Небо побледнело, звезды поблекли, из черной массы леса стали выделяться отдельные сероватые деревья. Мы с Волком все время "торомзили", отвлекаясь на разговоры и всякие пустяки. Алекс сказал, что пошел спать, и исчез в направлении лагеря, а мы медленно двинулись следом. Недалеко от болотистого ручья, перегораживающего дорогу к Централке, мы присели на какое-то бревнышко. Здесь было еще темно, хотя где-то за лесом уже посветлело. Волк вспомнил, как встречался с шаманом.