На выходе Диксона догнал незнакомый молодой человек, впрочем, явно кого-то напоминавший.
— Вы вчера прочли великолепную лекцию, — произнес молодой человек.
— Мики, — сообразил Диксон. — Вы сбрили усы.
— Сбрил. Эйлин О'Шонесси сказала, они ей осточертели, вот я нынче утром с ними и распрощался.
— И правильно сделали, Мики. Вам так гораздо больше идет.
— Спасибо. Надеюсь, вы уже вполне оправились после… после обморока.
— Вполне, благодарю вас. Во всяком случае, ущерб совместим с жизнью.
— Я рад. Нам всем очень понравилась ваша лекция.
— Приятно слышать.
— Она стала настоящим событием.
— Я понял.
— Жаль, вам не удалось закончить ее.
— Очень жаль.
— И все же вы донесли основную мысль. — Мики выждал, пока пройдут заплутавшие посетители колледжской недели открытых дверей. — Я хотел спросить… надеюсь, вы правильно поймете… Некоторым из нас показалось, что вы были несколько… немного…
— Пьян? В общем, да.
— Наверно, вам за это досталось? Или у них еще руки не дошли?
— Дошли.
— У вас крупные неприятности?
— Не вижу смысла запираться. Да. Крупные. Меня уволили.
— Как? — Мики явно сочувствовал, хотя новость не вызвала ни удивления, ни возмущения. — Быстро же они. Мне чрезвычайно жаль. Это только из-за лекции?
— Не только. Были еще ведомственные неурядицы; вероятно, вы о них слышали.
Мики помолчал.
— Некоторым студентам будет вас очень не хватать.
— Какое совпадение: мне будет очень не хватать некоторых студентов.
— Завтра еду домой, так что хочу сейчас попрощаться. У меня ведь зачет? Вы уже проверили работы, да? А то официально раньше следующей недели не сообщат.
— Разумеется, у вас зачет. И у всей вашей группы. Завалил только Дрю. Надеюсь, вы с ним не приятели?
— Бог миловал. Спасибо, теперь поеду с легким сердцем. Ну, прощайте. Видимо, на следующий год пойду на факультатив к Недди.
— Вариантов негусто. — Диксон сунул пожитки под левую мышку и пожал руку Мики. — Всего наилучшего.
— И вам того же.
Диксон пошел по Колледж-роуд. О том, что надо бы бросить прощальный взгляд на колледж как таковой, он вспомнил слишком поздно. С учетом обстоятельств беззаботность прямо-таки непозволительная. Нынче днем он поедет домой; дня через два он бы так и так поехал. На следующей неделе вернется, заберет вещи со съемной квартиры, увидится с Маргарет, ну и тому подобное. Увидится с Маргарет. «Оооойаааааааууууу, — провыл он мысленно. — Вуууууйоооооооо!» С учетом смехотворности расстояния до ее дома пинок из колледжа вообще не переезд — так, слабый дрейф. И это самое скверное.
Диксон вспомнил, что именно сегодня у него назначена встреча с Кэчпоулом. Интересно, чего этому типу надо? Строить домыслы не хотелось; главное было — убить время до ленча. Диксон пошел на съемную квартиру, сделал примочку на подбитый глаз (синяк чуть побледнел; впрочем, новый оттенок обещал быть столь же омерзительным и еще более нездоровым). За примочкой последовал разговор с мисс Катлер о столе и стирке; затем пришлось побриться и принять ванну. Пока Диксон мок, зазвонил телефон; через несколько секунд под дверью появилась мисс Катлер.
— Мистер Диксон, вы здесь?
— Да, я моюсь. В чем дело, мисс Катлер?
— Какой-то джентльмен просит вас к телефону.
— Кто именно?
— Извините, я не расслышала его фамилию.
— Не Кэчпоул, случайно?
— Как? Нет, другая фамилия. Подлиннее.
— Мисс Катлер, будьте добры, попросите его оставить номер и скажите, что я перезвоню через десять минут.
— Хорошо, мистер Диксон.
Диксон вытирался и гадал, кому еще не спится. Бертран вздумал угроз добавить? Весьма вероятно. Джонс вычислил, какая судьба постигла его полисы? И этот вариант не исключен. Ректор вызывает на экстренный совет колледжа? Избави Бог.
Как же славно не делать ничего из того, что он делал прежде, думал Диксон, пока одевался. Оказывается, компенсация за прекращение лекторской деятельности состоит главным образом в прекращении лекторской деятельности. В знак разрыва с академическим миром Диксон напялил старый пуловер. Брюки были те самые, что он порвал в машине, — мисс Катлер искусно их починила. Возле телефона обнаружился номер, записанный ее девчачьим почерком. Мисс Катлер так и не удалось расслышать фамилию звонившего, зато она зафиксировала номер, который Диксон, к своему удивлению, определил как относящийся к деревне в нескольких милях от его квартиры и в противоположном направлении от дома Уэлчей. Странно: вроде у него там нет знакомых. Ответил женский голос.
— Алло, — сказал Диксон. Поистине он мог бы диссертацию написать по использованию телефона в нерабочее время.
Женщина подтвердила набранный Диксоном номер.
— У вас мужчина проживает? — спросил Диксон, сам чувствуя, до чего глупо это звучит.
— Мужчина? Кто у аппарата? — Тон стал враждебным.
— Моя фамилия Диксон.
— Ах, мистер Диксон. Да, конечно. Секундочку.
Последовала короткая пауза, затем мужской голос произнес в самую трубку:
— Алло. Это вы, Диксон?
— Да, я. Кто говорит?
— Гор-Эркарт. Вас уже вышвырнули?
— Что?
— Я спрашиваю, вас уже вышвырнули с работы?
— Да.
— Отлично. Значит, я своим вопросом не нарушил конфиденциальности. Ну, Диксон, и каковы ваши планы?
— Да вот думаю, не пойти ли в школу преподавать.
— Вы уже окончательно решили?
— Вообще-то нет.
— Еще лучше. У меня для вас работа. Пятьсот фунтов в год. Приступать с будущего понедельника. Жить придется в Лондоне. Согласны?
Диксон, как ни странно, не только не задохнулся от счастья, но даже смог говорить.
— А что за работа?
— Будете вроде личного секретаря. Перепиской занимается одна молодая леди, так что в бумажках не зароетесь. По большей части вам придется встречаться с людьми или сообщать им, что я занят. Детали обсудим в понедельник утром. В десять, у меня дома. Записывайте адрес. — Гор-Эркарт продиктовал адрес и уточнил: — Ну что, порядок теперь?
— Да, спасибо, я уже оклемался. Сразу лег спать, как только…
— Я вас, юноша, не о здоровье спрашиваю. Я спрашиваю, вы все уяснили? В понедельник вас ждать?
— Да, конечно. Большое спасибо, мистер Гор-…
— Вот и славно. До встречи.
— Мистер Гор-Эркарт, погодите. Скажите, я что, буду работать с Бертраном Уэлчем?
— С чего вы взяли?
— Слышал, он претендует на это место.
— А получаете его вы. Я, как только увидел Уэлча-младшего, сразу понял: никуда не годится. Что он, что мазня его. Окрутил мою племянницу, мерзавец; как только ему удалось. Ей говорить бесполезно. Упряма как осел. Еще хуже своей матери. Ладно, пусть ее. Думаю, Диксон, вы справитесь. Дело не в вашей пригодности — хоть для этой работы, хоть для какой другой; от этих, от пригодных, плюнуть некуда. У вас зато отсутствует непригодность, что куда более редкий случай. Еще вопросы будут?
— Нет. Спасибо. Я…
— В понедельник ровно в десять. — И Гор-Эркарт повесил трубку.
Диксон поднялся из-за бамбукового столика на ватных ногах. Какой звук пристал припадку благоговейного восторга? Он задержал дыхание, чтобы погромче забулькать от счастья, но единичный звон будильника с каминной полки напомнил еще об одном деле. Половина первого — на это время назначена встреча с Кэчпоулом по поводу Маргарет. Ходить иль не ходить? Проживание в Лондоне умалит важность проблемы; нет, скорее, актуальность, нежели важность. В конце концов любопытство взяло верх.
Из дома Диксон вышел, смакуя данную Гор-Эркартом характеристику Бертрана как живописца. Он всегда знал; он сразу почувствовал; он не мог ошибиться. А потом Диксон вспомнил, что безработный бездарь Бертран обладает Кристиной, и жизнерадостная рысца трансформировалась в прибитое шарканье.