— А — а-а! А вы говорите: сказки! Угощение моё друг Везунчиков принял! Нету, значит, ничего. Да и на здоровье, коли хороший человек…
— А может, это мыши? Их здесь должно быть навалом.
— Ты ещё поучи меня старого! От мышей на полу катышки остаются, они же клозеты себе не устраивают… Где поел, там, значит, и сходил по нужде… Зона‑то, Она вниманию к разным мелочам учит. Та — а-ак, а вот и подпол. Я ведь вчера его обследовать не успел с этой трубой…
Внизу послышался скрип и лёгкие стуки.
— Ну, чё там, Михалыч? — Сиплый всё ещё внимательно смотрел на улицу. — Чё творишь‑то?
— Да крышки нет. Просто доски вставлены. Давненько, видать, сюда никто не лазил. Подогнаны плотно, еле выдернул. Ножом пришлось цеплять. А глубоко! И сырости не видать, нету, значит, здесь близких грунтовых вод… Сейчас погляжу, что к чему, — голос Квашни звучал всё приглушённее. Стало ясно, что он постепенно спускается в подземелье. — Ящики какие‑то… О — о-о! Братцы, живём! Тушняк и два цинка патронов! Охренеть! От же счастье привалило! Кто‑то, видать, на чёрный день припас. Ну, а теперь нам в самую тютельку сгодится! Ба! Мужики, ещё гранаты есть! С десяток. Эй! Везунчик! И автомат тебе нашёлся. Коротыш, правда. Ствол, что твоё «хозяйство» между ног. Хе — хе — хе! И даже короче… Так что спускайтесь в дом, примите товар из преисподней на Свет белый… Да и поесть не мешало бы. В животе бормочет так, что революция отдыхает! Только печь больше топить не будем. Нечего зверьё к столу звать. Пусть себе там друг дружкой потихоньку закусывают…
Артём со Степаном спустились вниз и забрали у Квашни передаваемые им из подпола вещи. На полу разместилось четыре самодельно сколоченных ящика. Помимо перечисленных предметов, нашёлся ещё внушительный набор медикаментов, консервированные хлебные галеты немецкого производства и несколько защитных масок. Но больше всего Артёма поразили четыре странных, переливающихся предмета, находящиеся в прозрачных пластиковых упаковках.
— А что это… — начал было он, но был прерван восклицанием Сиплого:
— Глянь‑ка, Михалыч! Да это же целое состояние! Один только «Барбарис» чего стоит… Миллиона на два, этих… как их… евро! А ещё «Золотая рыбка», «Мамины бусы» и «Колобок»!
— Чего говоришь? — в проёме лаза появилось испачканное глиной лицо немолодого сталкера.
— Арты, говорю. И все большой ценности. Не иначе, кто‑то заныкал ненадолго. За таким богатством обычно быстро возвращаются. А тут не меньше месяца прошло, если судить по вчерашнему слою пыли. Должно, с хозяином случилось непредвиденное, иначе вернулся бы уже да забрал.
— Ну, дак сам знаешь: в Зоне сёдня жив, а завтра по тебе уже тризну заочно поют… Не повезло, видать, хозяину‑то…
— А что такое «арты»? — Артём во все глаза глядел на странные предметы.
— Арты, говоришь, что такое? — недоумённо переспросил Квашня, уже вылезший из подпола и отряхивающийся от жёлтых глиняных пятен и паутины. — Разве не слыхал никогда про Зоновский эксклюзив? Ну, ты даёшь, Везунчик. Чем же ты в жизни интересовался, кроме девки своей и работы? Неужто даже новостей никогда не слыхал, да не видал? Об этом же на каждом углу нынче только и талдычат. И про то, что приносят они не только вред, но больше пользы. Вот взять, к примеру, «Барбарис». Он же, порой, организм, которому жизни‑то на вздох осталось, за короткое время может чуть не с того света вернуть обратно. Причём так, что забудешь о болячках своих прошлых, даже как звать их… А ещё он умеет хозяина своего от ударов и пуль сберегать, ежели в ячею на поясе комбеза положить. Выстрелит кто в тебя метров со ста, а он пулю в сторону и отклонит. Поэтому и ценится так сильно. Так что не всё в ней, в Зоне, чернь… Есть и необъяснимая щедрость для живых организмов. Вот тебе ещё одно доказательство того, что не всё в жизни сказки…
От слов Квашни изумление Артёма достигло предела. А ещё его смутила собственная неосведомлённость в элементарных вещах последнего времени. Ведь про Зону и артефакты говорилось почти в каждой информационной передаче, о них рассказывали почти все печатные издания, от газет — до журналов и книг. Как много было им упущено! Решив, что пора заполнить пробелы в знаниях, за завтраком он попросил Квашню и Сиплого вкратце рассказать ему о Зоне.
— Вкратце, говоришь? Тут кратко и не поведаешь… Ну, да ладно, попробую, — в глазах Квашни мелькнула искра заинтересованности. — А что, не сталкером ли решил стать? Хе — хе! Нет, не думаю. Вижу ясно: не твоё это. Ты — человек интеллигентный, для столь чёрной действительности не предназначенный. Но знать положено всё, хотя бы понемногу. Поэтому попробую кратко… Значит, случилось это в 2006 году, аккурат через двадцать лет после аварии на ЧАЭС. Внезапно пронёсся по всей закрытой территории сильный катаклизм. Народу полегло — тьма! Почитай все, кто там в этот момент был. И учёных голов, и зевак толпы на экскурсиях разных, и военных, которые пытались следить за порядком. Кого только не было. В один присест никого и не стало. Наверное, больше погибло, чем во времена самой Аварии. До сих пор никто не знает, отчего это произошло. Кто на ошибки учёных вину валит, кто на неправильные действия военных да руководства. А иные и до инопланетного вмешательства добрались. Якобы, в Саркофаг реактора попал метеорит или корабль зелёных человечков и повлиял на ход событий. Кто сейчас скажет?.. Да только и появилась тогда Зона, а в ней и всё, что на сию минуту вокруг нас происходит. Времени‑то уже много прошло с той поры, почитай — десять лет без малого. Воды утекло — пропасть! Уже и сталкеры не те стали, что поначалу. Мы ж тогда крадучись, да втихомолку. А сейчас — чуть не строем и с песнями ходят. Всё на «ура!» пытаются Её покорить. Крутизну из себя строят. Да только Ей до лампочки вся наша бравада. Она как была злой и неприступной, так и есть. Не жалеет никого. Подкинет сюрпризец сладенький, типа этих вот артов, а потом большую часть охотников за ними — в могилу прямиком. Мало того, ещё и бродить нежитью отправит по своим просторам, оставив душу неупокоённой. Сколь зомбяков по Ней скитается без цели, пугая живых и увеличивая количество незавершённых дел на этой земле… Так что — зло Она. И уничтожить бы Её, да не нашлось ещё такого героя, чтобы справиться мог. Сколь сталкеров уже в самое сердце Её рвалось. И ведь, говорят, доходили иные, да только не видал их более никто. А ежели и видал, то лишь в облике призрачном, вот как Нафаня твой. И чем больше народа к центру стремится, тем больше легенд сталкерских с каждым разом возникает. А легенда — это уже и не жизнь вовсе, а, как ты сказал? Сказки одни…