— Какой ещё Нафаня?
— Так полтергейст этот. Артёмка его так и звал, даже обниматься с ним пробовал. Только не получилось. Нафаня прозрачный, вот Артём сквозь него и прошёл.
— А попросить стать осязаемым никак нельзя?
— То есть, как попросить?
— Обыкновенно. Вот так: Нафаня, иди сюда. Помоги нам твоего друга тащить, а то выдохлись мы совсем.
— Ого! Ни фига себе! Как это у Вас получилось? А как легко стало‑то! Может, отпустить?
— Отпустить, — передразнил голос, — ленивая нынче молодёжь пошла. Придерживай, давай. Он же тоже не железный. У него энергия подпитываться должна. Устанет — уронит. А Артёму сейчас этого не надо. И так уже весь уроненный. Как получилось… Обычно! Голосом. А у тебя его нет, что ли? Сам‑то не мог догадаться?
— Так ведь всегда воевал с ними, а тут друзьями стали. Непривычно. Спасибо Вам, Доктор. А ты, Нафаня, не обижайся на меня. Я не знал… А долго нам ещё идти?
— Нет, уже близко. Почти пришли. А Нафаня ваш, каким был с рождения, таким и остался, просто немного форму в Зоне поменял. Стиль, так сказать. Чтобы, значит, под 'местную братву закосить'. Хе — хе — хе! Его раньше‑то не видно было. Вернее, не всегда видно. По особым праздникам только. Сочельник, к примеру, или Рождество. Ну, и других случаев ещё несколько. А то и как луна встанет. Поля магнитные, да различные солнечные всплески. Подобные факторы всегда на собратьев Нафаниных действовали. Вот оттуда и россказни про домовых да кикимор всякие. Хочешь не хочешь, а приходится людям с ними иной раз сталкиваться. Такие дела. Ну, вот и пришли. Нафаня, справишься сам, или помочь? Справа в доме дверь в лабораторию. Вот туда его и надо — на стол. Ай, молодца! Сильная у них связь с Артёмом. Это нечто большее, чем просто дружба…
Вспышка. Свет, больно бьющий по глазам. Зажмуриться, уйти от всего этого. Здесь плохо, сыро и холодно. Куда вы меня тянете? Я не хочу! Я хочу к маме. Пусть снова обнимет, укроет и поцелует на ночь. Где мой трансформер? Он так удивительно умеет складываться и превращаться в машину. Сколько пушек на него можно нацепить! А если прикрепить ещё и крылья, то он становится непобедим. Он может всё! Он унесёт меня далеко — далеко, на Марс. И мы будем с ним искать сокровища затерянной в звёздной дали древней цивилизации… Да куда вы меня тянете?! Я не хочу… Мама!
— Ладно, не дури, открывай глаза. Пора тебе к нам возвращаться, ты же сильный. Ты можешь. Третий день, как в себя пришёл, а всё не решаешься. И вот, Нафаня тоже ждёт.
Нафаня? Ах, да, бабушка Анна рассказывала вчера про домового. Но я же вёл себя хорошо, значит, он меня любит и не будет делать так, чтобы мне снились плохие сны. А сегодня вечером ребята опять начнут пугать друг друга страшилками про чёрные дома с ужасными ведьмами и колдунами. Будут жаться плотнее друг к дружке, говорить искажёнными с подвыванием голосами, но при этом заразительно и громко смеяться, чтобы прочь отогнать собственные страхи…
— Нафаня, ты, что ли, на него подействуй, чтобы он к нам вернулся. Больно долго в себе находится.
Лёгкое прикосновение ветерка к левому уху, а потом всё более настойчивое покалывание в районе мочки. Постепенное нарастание давления и, наконец, сильное жжение.
— М — м-м… Да больно же!
— Наконец‑то! Хе — хе — хе! Молодец, Нафаня. Так его! Будет знать, как притворяться. Гляньте‑ка, он ещё и говорить умеет! А то лежит здесь — труп трупом. Чаю‑то будешь? С вареньем. Какое желаешь? Ежевичное, брусничное, клюквенное?
От последних слов неприятно засосало в желудке. На языке почувствовался кисловатый привкус ягод. Набежала слюна. Артём понял, что сильно хочет есть, и медленно открыл глаза. Вспышка. Свет. Но в этот раз боль отсутствует. Есть голод. Организм непроизвольно сделал шумное глотательное движение. Справа раздался хохот:
— Я же говорил, что мы его сегодня поднимем! А, Леонид? А ты не верил. Знаете анекдот такой? Один сталкер другому говорит: 'Вчера мы с дядькой нажрались вусмерть!' Второй его спрашивает: 'Так у тебя же нет дядьки?' А первый отвечает: 'Ну, говорят же, что голод — не тётка'…
Вслед за словами опять раздался хохот. Решившись, Артём начал медленно подниматься. Наконец, сел. Слабостью отдавало во всём теле, отчего его колотил озноб. Хотел повернуться в сторону голосов, но не смог. Шею ломило, отчего поворот головы не удался. Тогда стиснул зубы и начал медленно, превозмогая болевые ощущения, вращать весь корпус тела. Получилось. Ноги спустились с кровати. Голые ступни приятно захолодили доски пола. Слева заиграло световыми бликами. Артём поднял взгляд. Из искрящегося образования появилось улыбающееся лицо Нафани.