Ты писала Люде про Антона. Про свои чувства, про то, как сильно хочешь ему понравиться. Еще про Кальвадоса, его смешного друга, который делится с тобой едой. Ты ждешь от них мужского внимания, но получаешь только шуточную, ненастоящую дружбу. И всегда находишься в режиме ожидания.
20.04.2015
Коля Кальвадос 19:18
Приходи ко мне на романтический ужин. У меня остался майонез и две хлебных корки.
В твоем взгляде я читаю абсолютно провальное стремление найти себя в этой жизни. Это одно из того, что привлекло меня в тебе, Везувиан.
В двенадцать лет ты ходила в кружок гитары. Позанималась два месяца, не пошло. Хор – тоже. С бальными танцами – неудача. Испанский? Полный провал. Ты загорелась и остыла к нему после первого пробного занятия, хотя уже потратила деньги на учебник. Он остался подпирать шкафчик в гостиной, чтобы тот не заваливался. Французский? Тут чуть дольше, выучила алфавит и смогла дойти до числительных. Ты загорелась бегать по вечерам. Свеженькие беговые кроссовки и нарукавник для телефона показали себя в действии только два раза. Интеллектуальное чтение? Ты засыпаешь на третьей странице «Гарри Поттера». Бачата? Один раз – далеко ездить. Батут? Тебя хватило на десять минут. Йога? Слишком скучно. Поэзия? За чтением ты зевала, а чтобы писать, нужно иметь чувство ритма и знать, что такое рифма. Я давно понял, что у тебя нет способности ни к одному занятию. И меня поражает твое упорство и настойчивость, с которыми ты пытаешься показать миру, что это не так. Зачем? Будь собой, зачем изображать из себя кого-то, кем ты не являешься? Зачем мучить себя занятиями по французскому только для того, чтобы написать об этом в соцсетях? Зачем с таким трудом и зевотой читать интеллектуальную книгу, чтобы потом выложить фотографию в «Инстаграм» и написать рецензию? Слизанную, кстати.
Почему нельзя написать правду: я люблю желтые халатики, жирную пиццу, енотов, кровавые ужастики и чтобы не учили жизни. И больше в этой жизни меня ничего не интересует. Ты думаешь, что за правду тебя посчитают глупой и не будут любить? Ты не права. Ведь я…
28.04.2015
Коля Кальвадос 16:01
Что у тебя есть покушать?
Стефания Нарышкина 16:02
Только хлеб.
Коля Кальвадос 16:02
Стеша, я давно знал, что мы созданы друг для друга! У меня осталась только горчица. И мы с ней идем к вам с хлебом.
Вечером ты купила самой себе букет тюльпанов. А еще – мужскую рубашку и дешевые мужские духи. Пшикнула на рубашку духами, надела ее и легла на кровать. Смотрела на стоящие в вазе яркие цветы, пока не заснула.
Одиночество сводило тебя с ума.
Ты подолгу стояла у стены, думая над чем-то и что-то рассматривая, а потом брала ручку и, не снимая колпачка, что-то писала и рисовала на стене только тебе одной видимыми чернилами. Что ты могла там писать? Признания?
В подобные моменты мне было тебя сильно жаль. Ты выглядела бездомной. Всеми покинутой. Так и хотелось написать, что я здесь, с тобой. И я все вижу, понимаю тебя. Я друг. И я рядом.
Ты была нужна Антону и Кальвадосу, но не так, как тебе хотелось. Вы вместе делили последнюю еду, ты давала им списывать домашки, просила у них старые рефераты старшекурсников. Но это странная дружба. Я бы назвал ее дружбой по нужде или дружбой в будний день. И ты тоже видела это.
Ты радовалась таким мелочам, на которые другие не обратили бы внимания, но я видел, как сильно тебе хочется большего. В выходные ты звонила Антону и Кальвадосу, спрашивала, что они делают вечером и не хотят ли сходить куда-нибудь. Они говорили, что уже куда-то ушли. Ты никогда не спрашивала, куда, с кем, почему не позвали тебя. Потому что считала, что не имеешь права. Ты ждала, как собачка, когда они сами позовут или придут. Я видел, как ты плакала, когда не могла совладать со своими чувствами. Ты звонила Линь – она занята. Тогда ты покупала в Интернете один билет в кино и уходила.
Знала бы ты, как сильно мне хотелось написать тебе, сказать, что я понимаю тебя. Я твой друг. Знала бы, как сильно хотелось протянуть руку и погладить тебя по волосам, успокоить, прижать тебя к себе и взять на руки. Мне так хотелось пообещать тебе, что со мной ты сможешь забыть об одиночестве и всех проблемах. Я создал бы для тебя жизнь, о которой ты мечтала, заново построил вокруг тебя новый мир. Мне больно было смотреть на то, как ты грустишь, как этот мир отталкивает тебя. Ты слаба, Везувиан, а этот мир не любит слабых. Я уже был близок к тому, чтобы написать тебе и сделать себя частью твоей жизни, как ты сделала себя частью моей. Но если бы это случилось, я уже не смог бы повернуть назад.