— Что нового может предложить девчонка, единственное достоинство которой очарование? — глаза Короля недоверчиво прищурились, а храмовник только руками развёл, откуда, мол, он знать может.
— Вы, Ваше Величество, этот же вопрос девушке задайте, если ответ услышать хотите, — посоветовала Алька. Ей вообще сложившаяся ситуация не нравилась — трудно общаться с человеком который тебя воспринимает как пьедестал под статуей.
— Будем считать, что я уже задал, — Король перевёл требовательный взгляд на Мелину, — жду ответ с надеждой и нетерпением.
— Я уверенна, что смогу восстановить подвижность тазобедренного сустава, — пропищала Мелина под небрежным вниманием монарха.
— Не очень вразумительное объяснение, — Король за поддержкой повернулся к храмовнику, — вам тоже так показалось?
— Я не силён в лекарском искусстве, как впрочем и вы, Ваше Величество. Вам, госпожа Таулес, прийдётся ответить на вопрос подробнее с учётом нашей некомпетентности, — храмовник говорил вполне вежливо и серьёзно, но Альке послышалась насмешка в его словах.
— У принца с самого рождения не работает сустав который соединяет ноги с телом, — начала неуверенно Мелина, оглядываясь на Альку за одобрением, — из-за этого у него неправильно развились кости ног, а мышцы почти атрофировались. Тоесть не развились так как должны были…
— Проклятие, — тяжело вздохнул король-отец, — оно проникло глубоко под кожу…
— Да никакое это не проклятие, — всплеснула руками Мелина, выходя из образа почтительной просительницы. — Если бы вы с самого начала не списывали всё на проклятие, излечить принца не стоило бы особых усилий. Но нет, вам же простые решения не подходят. Вам всюду заговор мерещится…
— Это что, обвинения в мой адрес? — напрягся Король.
— Никакие это не обвинения. Вы сами объяснений потребовали, — возмутилась Мелина, и закончила, вспомнив о том с кем говорит. — Ваше величество.
— Искать виноватых, при сложившихся обстоятельствах, занятие крайне бессмысленное, — заметила ворчливым тоном Алька, углядев пятна гнева на королевских щеках, — вы лучше её выслушайте.
— Причины меня мало интересуют. Мне интересней узнать какое лечение предлагает юный лекарь.
— Я не лекарь, — Мелина отвела взгляд в сторону и, собравшись с духом, выпалила, — я ведьма.
Бомб в этом мире не было, но иначе, как взрывом, назвать впечатление произведённое Мелиной было нельзя.
Все замерли: Алька от беспокойства за подругу, Король от неожиданности, а Отец Взирающий от вспышки озарения.
— Это многое объясняет, — первым обрёл голос храмовник.
— Так ты можешь снять проклятие, — то ли спросил, то ли приказал Король.
— Я ведь уже сказала, что это не проклятие, — голос Мелины дрожал от волнения, — его лечить надо.
— Называй как хочешь, но если мой сын встанет на ноги…
— А когда ваш сын встанет на ноги, — в словах Альки смешались надежда и ирония, — вы всенародно признаете ошибки своих предков и вернёте ведьмам право на существование…
— Так вот какую плату вы требуете от меня за сотрудничество! — Воскликнул Король тоном прозревшего простака. — Объявить своих предков кровожадными маньяками? А вдруг её ждёт неудача? Что тогда? Я даже сжечь её не смогу.
— Так ведь тогда и жечь оснований не будет.
— А если излечит, то будут.
— Неужели у вас рука поднимется на человека оказавшему короне неоценимую услугу?
— У меня — нет, но существует закон, который даже я обязан соблюдать.
— Вот мы и перешли к основной теме наших переговоров, — Альке тяжело далась нарочито радостная улыбка. — Вы меняете законы, а мы лечим вашего сына и исполняем роль Хранительницы.
— Как у вас всё просто, — проворчал Король, — и как вы себе это представляете? Просыпаюсь я завтра утром и говорю своим мудрецам — с сегодняшнего дня ведьмы становятся хорошими. Они может быть даже смеяться не станут. Головами согласно покивают, но это закон не изменит.
— А что изменит? — полюбопытствовала Алька.
— Ничего, — с жёсткой уверенностью заявил Король. — У нас законы не меняются. Мы продолжаем соблюдать те, что писаны были во времена Первого Короля. Иногда появляются новые, но старые никогда не менялись.
— Это что, ведьм уже тогда жечь начали?
— С таким вопросом вам надо к архивариусу обратится. А я Король, меня бумажная волокита не касается.
— У меня создалось такое впечатление, что вас вообще ничего не касается. Вы тут такое же украшение как и ваша Ферера.
— У вас создалось неправильное впечатление, — за Короля вступился храмовник. — И Король, и Ферера одинаково важны и значительны. Короли — хранители, Ферера — символ перемен. Нашему Королю предстоят сложные времена: сохранить старые традиции и принять новые…
— Вот и займитесь своими непосредственными обязанностями — начинайте менять мир. Уверенна, что ваш Всевидящий не оставит вас без поддержки.
— Мы все на это надеемся, — заверил храмовник.
— Было бы ещё хорошо понять в каком направлении двигаться, — проворчал себе под нос Король.
— По-моему это очевидно! — воскликнула озарённая идеей Алька. — Если мы сопоставим все факты, становится понятно, что моё появление в этом мире не случайно. Что без божественного благословения здесь не обошлось, а значит, что вам следует принять мои предложения как базовую основу.
— Не много ли вы на себя берёте? — Алькина идея особого энтузиазма у Короля не вызвала.
— Много, — тяжело вздохнула Алька, — я не Жанна Д`Арк. К подвигам не готова. Но вы же сами меня Хранительницей нарекли и Фереру свою подсунули.
— Вам оказали честь и доверие, — подсказал правильные слова храмовник.
— Вот именно, что оказали. Осталось только самим в это поверить. Вы же уже поняли, что просто символом мы не будем. Надо договариваться, или вам придётся дожидаться второго пришествия, — Алька окинула взглядом своих задумавшихся гостей. Победительницей она себя не ощущала, но и бессилия не испытывала. Наверно так чувствуют себя дипломаты представляющие интересы равносильных сторон — готовность уступить, если за уступку дадут хорошую цену.
— Как, по вашему, я смогу изменить один из культурных постулатов? — почти простонал Король, — да ещё и за короткое время?
— Во-первых, вы должны начать издание газеты. Вы ведь хотите чтобы ваши слова дошли до сознания всех общественных прослоек и дошли не в извращённом виде.
— Мой народ не привык платить за новости, да и грамотность не повсеместна.
— Надо установить стэнды в общественных местах и в них помещать свежий номер газеты, — предложила выход из положения Алька, — в толпе всегда отыщется хоть один грамотей, способный читать.
— А в газете крупными буквами написать — не сжигайте ведьм, они хорошие, — несмотря на иронию голос Короля звучал растеряно.
— Симпатия к ведьмам от одной газетной статьи не появится. Предстоит серьёзная и длительная работа, и начинать её должны историки. Люди, которые, имея доступ к историческим архивам, могут разобраться в первопричинах предвзятого отношения к ведьмам.
— А что, если их исследования только поддержат бытующее мнение?
Алька, на мгновенье задумавшись, упрямо мотнула головой и с уверенностью сказала:
— Не верю. Не верю, что в мире, наполненном магией, ведьмам не нашлось места. Скорее всего кому-то они мешали, или их попросту опасались. Возможно даже парочка действительно дала повод для опасений… Но что бы они не натворили, я не верю, что это достаточное основание для геноцида.
— В нашем мире даже слова такого нет, — напомнил о себе Отец Взирающий.
— Слова нет, но сути это не меняет. Может быть, когда-нибудь, потомки тех, кто участвовал в травле, назовут эти события другим подходящим словом, но уверена — им будет стыдно за своих предков.
— И вы хотите возглавить войну за справедливость?
— Нет, Ваше Величество. Я хочу чтобы эту войну возглавили вы, — Алька твёрдо взглянула в королевские глаза.
— Не думаю, что мои предки меня одобрят, — вздохнул Король.
— Зато вы станете легендой для своих потомков, а это значительно важнее, — Альке захотелось погладить Короля по поникшему плечу, но она удержалась: зачем королям сочувствие…