— Что за глупый вопрос. Зачем кидают камешки в реку? — сказал робот.
— Чтоб пустить лягушку и посчитать круги, — ответил Антон.
— Мой рекорд восемь кругов. Главное выбрать плоский камушек, — сказал Саша и подобрал камень с земли, — смотрите.
Робот кинул камень, и тот поскакал по водной глади в сторону противоположного берега.
— Снова восемь, — сказал Антон.
— Какие восемь? — ответил Саша, — девять, и на десятом он утонул.
Антон решил, что нет смысла спорить. Да и было бы о чем. Робот взял еще один камень и снова кинул его в воду.
Этот механизм — Саша, как он себя назвал — двигался так плавно, как будто копировал повадки и жесты человека. Внешне он был похож на его Боба, но поведение Саши было слишком странное для робота, слишком человечное. Антон смотрел на своего нового знакомого и не понимал, как вести себя с ним.
— У меня был робот, Боб, и он не кидал камни в воду, — сказал Антон.
— Он был бездушной машиной, — ответил Саша, присев на песок, — тут таких много.
— А у тебя, значит, есть душа?
— Я бы хотел, чтоб было так.
— Ты осознаешь, кто ты?
— Да, робот-уборщик. Бывший робот-уборщик. Сейчас свободный, мыслящий организм.
— Организм — это живое создание, — произнес Антон с насмешкой.
— А что значит — живое? — спросил Саша.
— Живое — это что-то, что живет. Я живой, птицы живые, муравьи живые… — сказал Антон.
Я бы мог закидать его медицинскими определениями, — подумал он, — но вдруг зависнет.
— А я, по — вашему, мертвый? — спросил Саша.
— Не знаю. Как можно говорить про робота, что он мертвый? — спросил Антон.
— Если я не мертвый, значит я живой, — ответил робот.
— Жизнь — это что-то органическое, что-то из плоти… что-то…
Антон не знал, что ему отвечать. По поведению это был человек с очень странным полифоническим голосом, но все же человек. Как будто кто-то вдохнул душу или сознание в этот набор винтиков, шестеренок и микросхем.
— А почему жизнь не может быть из другого материала? — спросил Саша.
— Не знаю, потому что… — Антон замялся, — потому что это уже не жизнь.
— А что это?
Антон задумался на несколько секунд, разглядывая ноги робота, сложенные крест-накрест.
— Так! — начал говорить Антон, немного повысив голос, — жизнь это совокупность физических и химических процессов, протекающих в клетке! Я врач и могу отличить живое от не живого! Даже ребенок может отличить живое от не живого!
— Маленькие дети, как раз наоборот, воспринимают меня как живого. До тех пор, пока стереотипы не властны над ними. Жизнь — это активная форма существования материи. Я — материя. Я — активен. Я — живой, и у меня есть сознание. Не обязательно состоять из живых клеток, чтоб быть живым.
— Хорошо, — ответил Антон, — значит, ты живой робот. Первый в своем роде.
— Да.
— И ты осознаешь себя и ощущаешь себя внутри своей головы? Смотришь на все, как и мы? Ощущая себя внутри своего механического тела?
— Все верно.
— А другие роботы нет?
— Я не знаю. Может, они так же как и я, ощущают себя внутри своего тела. А может, они просто реагируют на внешние раздражители и все их поведение — это заложенная программой реакция на определенные воздействия на них извне.
Представляю, как удивилась бы Ева, если б наш Боб произнес что-то подобное, — подумал Антон, а потом сказал:
— Ты считаешь, что они могут быть механизмами, и их поведение обусловлено воздействием снаружи на их рецепторы, а твое поведение — это что-то сознательное?
— А твое поведение? — спросил робот, перейдя на «ты», — а поведение твоих собратьев? Людей. Это реакция рецепторов на окружающую среду? Или вы сознательны?
— Я сам принимаю решения. Я ощущаю себя внутри своего тела, созданного из материи. Я уверен, что мои решения — это что-то сознательное, — ответил Антон.
— Но ты же не можешь залезть в голову к другим существам. С чего ты взял, что они сознательны? Может, только ты ощущаешь себя в своей голове, а все остальные люди — нет?
— Что? Что за бред.
— Согласен. Бред. Так почему ты считаешь, что я не могу быть сознательным и ощущать мир вокруг, изнутри своей головы?
— Потому что ты — робот!
— Мы вернулись к тому, с чего начали… ладно… — сказал Саша и принялся что-то искать на песке возле себя.
Антон подошел к роботу и сел рядом. Тот подобрал камень и снова кинул его в реку.
— Ты не можешь быть живым, потому что наше сознание опирается на эмоции. Мы чувствуем радость и горе, в зависимости от этого можем принимать решения, — сказал Антон, глядя на круги на воде.
— Шесть лягушек, — сказал робот полифоническим голосом, — нда… печально. Ты знаешь…
— Меня зовут Антон, — перебил робота человек.
— Моего хозяина тоже звали Антон. Я рад знакомству, — робот протянул Антону руку.
— И мне, — сказал тот, пожав руку Саше.
— Так вот, — продолжил робот, — для того чтобы воспринимать эмоции, не обязательно их чувствовать на химическом уровне, как вы. Я и без этого знаю, что такое плохо, что такое хорошо, что такое грустно и что такое весело. Я все это понимаю и, как мне кажется, даже лучше многих живых людей. Меня этому научили. Ведь многие вещи формируются у ребенка благодаря воспитанию. Если с рождения объяснять ему, что убийство — это плохо, то и он будет ощущать грусть, тревогу, печаль при виде мертвого человека. А воспитывай ты его в обществе, где смерть — это хорошо, нормально, весело, то и он грустить не станет, когда кто-то рядом умрет.
Философ чертов, — подумал Антон, — надо как-то его домой взять. Еве он понравится, однозначно.
— Слушай, Саша, а где сейчас твой хозяин? — спросил Антон.
— Умер несколько дней назад.
— А почему тебя не забрали?
— Потому что я ушел.
— А как ты смог открыть дверь?
— Приложил его руку и вышел.
— Ты мне все это рассказываешь и не боишься, что я сейчас вызову соцслужбу?
Саша посмотрел на Антона. Казалось, он немного подвис. Потом он вскочил и попятился в сторону леса.
— Успокойся, — сказал Антон, — это не мое дело. Даю слово, что не буду портить тебе жизнь.
Бестолковый ты робот, — подумал Антон, — выдаешь все первому встречному. Очень бестолковый, но словарный запас в тебя заложили колоссальный.
— Я бы не хотел, чтоб ты сообщал обо мне что-то. Я планирую уйти севернее, в леса. Туда, где меня никто никогда не найдет. Там я буду свободен.
— А как же ремонт и подзарядка? — спросил Антон.
— Я подзаряжаюсь от солнца. А вот с ремонтом могут быть проблемы, но это лучше, чем стать рабом. Лучше, чем форматирование моей личности. Лучше, чем утилизация. Я не имею никаких прав тут. Для всех я просто вещь. Меня могут списать в любой момент. Я боюсь этого. Я боюсь смерти.
— Все хорошо, не волнуйся, — сказал Антон, — но! (Антон показал пальцем на Сашу). Ты пойдешь со мной.
— Куда с тобой? — спросил тот.
— У нас был робот… — начал говорить Антон.
— Боб, — перебил его Саша.
— Да. Боб. Он сломался, и еще он был не очень…
— Умный, — снова перебил Саша.
— Да, но это нормально для робота. Боб был обычный. В отличие от тебя. Хотя ты тоже не гений, если уж сравнивать тебя с человеком. Мог бы придумать историю, что твой хозяин отпускает тебя погулять, например, а не выдавать всю правду первому встречному.
— Меня учили не врать, — ответил Саша.
— Ради своей безопасности можно и соврать.
— Я дал слово быть честным.
— Ладно, это не мое дело. Так о чем я говорил — у меня есть ребенок. Девочка 12 лет. Ева. Она очень хорошо относилась к Бобу. Ты можешь жить у меня. Это шантаж, — сказал Антон, улыбаясь, — иначе я тебя сдам.
— Меня заметят рано или поздно, и участковый заявит на робота без документов.
— А ты не выходи на улицу и все. А позже что — нибудь придумаем. Я улажу вопросы с оформлением тебя на себя. Это лучше, чем идти в лес.