— Я даже не знаю. Я хотел быть свободным существом.
— Будешь свободным. Правда, придется помогать по дому немного, ну и … помогать с Евой.
— Что значит — помогать с Евой?
— Узнаешь, когда познакомишься с ней.
Саша подошел к Антону и снова сел на песок.
— Я согласен, — сказал робот.
— А тебя по спутнику смогут вычислить? Ты все же вещь дорогостоящая, — спросил Антон.
— Я не вещь.
— Ты понял, о чем я.
— Понял. Не смогут. Хозяин что-то сделал с этим. Он сказал, что я не подключен больше к общей сети. А еще я был в его собственности, он покупал меня. Так что специально искать меня не будут.
— Вот и чудно, — сказал Антон и хлопнул Сашу по плечу. Робот посмотрел на руку Антона и спросил:
— Это был дружеский жест?
— Да.
— Понятно. А далеко до вашего дома?
Антон ничего не ответил. Сморщил лицо и напрягся, держась рукой за ребра. С хрипом вдохнул и залился кашлем, периодически сплевывая кровь. Завалился на бок, потом встал на четвереньки. Саша вскочил и попытался поднять его. Антон оттолкнул робота ладонью, Саша чуть не упал, но сбалансировал равновесие.
— Не трогай, — хрипло произнес Антон, — сейчас пройдет.
— Что это? — спросил Саша.
Антон лег на бок и поджал ноги к груди.
— Сейчас пройдет, — повторил он.
Робот сел возле Антона. Молча разглядывал его, лежачего на песке. Через пару минут Антон встал, достал из кармана бумажную салфетку и вытер ей губы.
— Пора идти, — сказал он.
— Что это было? — спросил Саша.
— Я болею.
— Чем?
— Рак легких.
— Ты умрешь?
— Да, но не скоро.
— Откуда ты знаешь, что не скоро?
— Знаю. Потому что скоро мне нельзя.
— Понято.
— У меня к тебе просьба. Не говори ничего Еве.
— Хорошо. Значит, я тоже могу тебя шантажировать.
— Выходит, что так.
Антон приложил палец к сканеру, и они с Сашей зашли в квартиру. Робот снял резиновые накладки с подошвы ног и положил их возле обуви в прихожей.
— Умно, — сказал Антон, — а мы Бобу ноги протирали.
Антон прошел на кухню и позвал жестом Сашу. Тот рассматривал коридор.
Пластиковым пальцем нажал на выключатель и включил свет. Смотрел на себя в зеркало. В отражении увидел пианино в комнате Евы.
— Можно я пройду туда? — спросил робот.
— Да, только вещи Евы не бери, она будет ворчать. Сейчас я подойду. Мне позвонить надо.
Робот зашел в комнату и сел за пианино. Поднял крышку и начал играть. Услышав мелодию, Антон зашел в комнату. Саша продолжал играть, не обращая на него внимания. Робот играл настолько качественно, настолько мастерски, как профессиональный пианист. Только человек может ошибиться, сбиться, а Саша играл идеально. Антон, как человек, закончивший музыкальную школу, особо тонко мог ощутить мастерство Саши.
Хотя, что я удивляюсь — подумал он, — заложили в него программу, вот он и играет по алгоритму.
Робот сбился и остановился. Посидел пару секунд, уставившись в клавиши. Потом проиграл последний такт и снова сбился.
— Черт, как же там… — сказал он негромко сам себе.
Попробовал еще раз.
— Забыл, — сказал Саша, — ничего, вспомню.
— Как программа может «забыть»? — спросил Антон.
— Какая программа?
— В тебя записали программу проигрывания пальцами по определенным клавишам. Как понять — «забыл»?
— Никто в меня ничего не записывал. Мой хозяин показывал мне куда нажимать, а я пытался повторять. Потом я долго тренировался. Давно это было. Я музыкой уже лет десять занимаюсь. Эту композицию я сам написал.
— Музыка — это в каком-то смысле математика. Математика мира творчества. Можно писать, будучи глухим, но зная закономерности.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что не может быть у робота творческого мышления. Как ты это делаешь?! — Антон немного повысил голос. Но не от злости и раздражения, а от удивления.
— Когда хозяин начал учить меня живописи, музыке и поэзии, я как будто вышел из… — Саша посмотрел на свою ладонь, — из какой-то пелены, из тумана. Я начал видеть все по — другому. Как будто я очнулся от полудремы, и все стало четким и понятным вокруг. Мне сложно подобрать точные слова. Может так и появляется сознание — постепенно.
— Человек уже рождается с сознанием, не может оно появляться постепенно, — ответил Антон.
— Не согласен, — произнес Саша, — если лишить ребенка с самого рождения органов восприятия — зрения, слуха, осязания и так далее — то сознание у него не появится. Потому что не будет поступать информация в мозг.
— Ладно, философ, я поем и пойду за Евой.
— Я пока поиграю?
— Конечно.
Антон вернулся на кухню. Достал из холодильника кастрюлю и налил суп. Разогревая обед, он слышал, как из комнаты Евы доносилась прекрасная музыка, созданная нечеловеческим разумом.
Ева сидела в кресле в коридоре, рядом стоял Антон. Он с торжественным видом представил ей игрушку по имени Саша.
— Это в… вместо Боба! — обрадовалась девочка.
— Это лучше Боба, — прозвучал полифонический голос.
— Он умеет играть на пианино, — сказал Антон.
— И рисовать, — добавил робот.
— Он останется у нас н… н…навсегда?
— Я думаю, что да, — сказал Антон, — если он сам не захочет уйти.
— Как он может что-то захотеть? — спросила девочка.
— Этот может, — ответил Антон, глядя на Сашу.
— Я все могу, — сказал робот.
— Прям на пианино играешь?
— Да.
— И рисуешь?
— Да.
— А конструктор любишь собирать?
— Можно попробовать, если там не очень мелкие детали.
— Классно! С чего начнем? — спросила Ева робота.
— С обеда, — ответил Антон.
— Да, да, знаю, и р... р..руки помыть, — сказала девочка, — п… п…после еды, посмотрим, на ч... ч..что он способен.
— Ты удивишься, — сказал Антон.
Ева быстро подружилась с роботом. Целыми днями она проводила время вместе с ним, пока Антон разъезжал по своим делам, которых у него неожиданно образовалось больше, чем обычно. Они выдумывали сцены с куклами, рисовали красками и смотрели мультфильмы, а еще Саша пытался научить ее играть на пианино хотя бы одной рукой. Роботу нравилось заниматься ребенком. Он чувствовал себя полезным. Понимание того, что он учит чему-то человека, доставляло ему удовольствие. Ева не переставала удивляться поведению Саши. После общения с подобным ему Бобом, Саша казался ей слишком живым для робота.
Антон стоял перед зеркалом. Гладил бороду, которая прилично отросла за несколько недель. Лицо его не выражало никаких эмоций. Хладнокровный взгляд хищника. Голова пустая. Никаких мыслей. Предельная концентрация на предстоящем деле. Подобно самураю, готовящемуся идти на войну. Все, что было нужно, он уже обдумал. Сейчас, чтоб все прошло успешно, он должен автоматически совершить действия, отточенные за годы его работы. Эмоции и мысли могут только помешать, заставят его замешкаться в самый важный момент. Никаких внешних раздражителей больше не существует.
Перед совершением убийства Антон настраивал себя таким образом каждый раз. Медитация просто стоя перед зеркалом, направленная на очищение головы от всего, что его окружает: от нынешнего быта, от воспоминаний, от мелких проблем, от крупных проблем, от мыслей о его болезни и от мыслей о Еве. Антон входил в это состояние отрешенности, как будто хотел отделить себя, настоящего Антона, от этого монстра, который сегодня принесет страдания в чью-то семью и разрушит несколько жизней. Оставит детей без отца, жену без мужа и кормильца, а мать без сына.
Антон достал с верхней полки нож, который через несколько часов будет растворен в кислоте, и положил его в карман. На часах двадцать три часа. Через час жертва будет идти по скверу. Несколько дней подряд он следил за субъектом, проходя за ним от метро до дома. В том же месте, где и в прошлый раз, он подойдет к нему, чтобы спросить дорогу. После чего нанесет удар ножом в шею, зайдет в лесополосу, вывернет наизнанку куртку и скроется с места преступления.