– Хорошо сказал. Даже отец Катерины, за все время не проронивший ни единого слова и упорно отказывавшийся даже смотреть в нашу сторону, встрепенулся и захотел, было, что-то вставить. Захотел, да помешали. У стоявшего в ста метрах выше по склону одинокого дома раздались крики, несколько выстрелов, рык, снова крики, уже наполненные болью, тишина.
Вообщем, все как обычно. Только старый Исмаил внезапно споткнулся, и, шатаясь, оперся о мое плечо. Лицо старика исказила гримаса страдания, он схватился за сердце и тихо, так, что слышал только я, прошептал. - Не надо, Платон, там же живые люди. Они чувствуют боль.
Знаю, Катюха не хотела зла, она просто выполняла свою работу. Работу, которую поручил ей я. Старательно расчищая наш путь, оборотница наткнулась на вооруженных людей и обезвредила вероятного противника. А может, совсем не противника, а просто кучку оплоумевших от страха людей, на свою беду решивших не расставаться с оружием.
Мы этого уже не узнаем, а на сердце у ее отца возникла еще одна рана. Ну да бог с ним, с олигархом. Его взгляд на дочуру это происшествие вряд ли изменит, и меня это особо не волнует. А вот мнение «сердечного друга» профессора Блаженного нам с Реальгаром совсем небезразлично. О том, каким чудовищем я предстал в глазах святого, без сомненья по достоинству оценившего наши «художества» при штурме аула, не хотелось и думать.
К УАЗу, в котором, вопреки моим ожиданиям, нас поджидал Ваха, мы шли в полном молчании. Завидев среди нас старика, наш водитель пришел в неописуемое возбуждение. Оказалось, Ваха только что встретил того, кого уже с полгода считали мертвецом. И встреча эта оказала на него весьма воодушевляющее действие.
Дедушка Исмаил оказался не только признанным авторитетом в духовных вопросах, целителем и наставником многочисленных последователей-мюридов в Ичкерии и Дагестане. Наш Шейх был знаменитым миротворцем. Используя свой громадный авторитет среди старейшин, он разрешал межплеменные споры.
Старик активно боролся с кровной местью, похищением людей, и другими, мерзкими по его мнению, в глазах Аллаха, обычаями. Его бесследное исчезновение едва не привело к настоящей войне между Тейпами, обвинившими друг друга в гибели святого.
Убедившись, что люди заняты активным обсуждением последних событий, мы с Василием поспешили на помощь Кате, которой упорно не давалась обратная трансформация. Пришлось опять поить оборотниху своей кровью, и даже с такой энергетической подпиткой Катерина обернулась в человека с заметным трудом. Да не очень-то ей этого и хотелось. Учитывая повышенную агрессивность, проявленную девушкой в теле зверя, это было тревожным признаком.
В самом начале нашего знакомства Кеша прочитал мне подробную лекцию о колдунах, питающих пристрастие к обороту в хищных зверей. Такая трансформа дает видящемуни с чем не сравнимое ощущение свободы, силы и азарта кровавой охоты. Да и в плане сексуальных возможностей переспективы расширяются до такой степени, что обыкновенному человеку трудно и вообразить.
Не удивительно, что оборот быстро становиться своеобразной наркотической зависимостью, вынуждающей колдуна проводить в зверином теле все больше времени. При всем разнообразии существующих форм оборотничества, конец таких историй однообразен и вполне закономерен. Потерявшего свою человечность мага неизбежно убивают. Убивают самые обыкновенные, лишенные виденьяи магии люди.
Ибо вместе с человеческой формой оборотень рано или поздно утрачивает и разум. Тот самый человеческий разум, что позволил лишенному когтей и зубов людскому племени одержать победу над заметно более сильными, крупными и превосходящими людей силой зверями. Пристрастие к оборотичеству Кеша считал заразным заболеванием и глубоко презирал магов, его «подцепивших».
Такой судьбы для своей первой ученицы мне хотелось бы избежать, и заняться ее «лечением» я намеревался сразу по возвращению домой. Подождав пару минут, пока Катерина закончит оборот, наш маленький отряд загрузился в УАЗ. Разместиться так, чтобы все остались довольны, получилось далеко не сразу.
В конечном счете, договорились так: - Василия, как наименее напрягавшего водителя члена команды, разместили на переднем сиденьи. Исмаил Ага с комфортом устроился на заднем диване, разделяя Катерину и ее отца, отказывавшегося сидеть рядом с «этим чудовищем». Ну а мне досталось королевское лежачее место, - на груде промасленных тряпок, в ржавом багажнике нашего пепелаца.
Ехали с ветерком, и каждая встреченная колесами кочка ощущалась моими ребрами непосредственно. Но напрягала меня не тряска, сатанопуловская шкура заметно ее смегчала. Мою душу томило ощущение непреклонно приближающейся беды. Оставалось не более получаса до восхода Солнца, когда Реальгар подтвердил мои худшие подозрения.
Дракон не стал дожидаться, пока я обращусь к нему за советом и величественно выплыл из Тьмы сам. Его сообщение было лаконично и исполнено пессимизмом: – Нас догоняет хозяин кровавого аула, высший вампир. С ним свита, птенцы. До рассвета их сила велика. Мне не справиться даже с одним мастером, а если придется драться со всей стаей, шансов нет совсем.
Я бы мог обернуться в свою истинную форму, но для этого недостанет энергии. И даже в теле дракона шансов на победу будет немного, не более одного к десяти. Биться придется не просто с высшим вампиром, мы вызвали гнев вампира-мага. Мага, сознательно пошедшего на демоническую трансформу. Очень сильного, несмотря на молодость. Много, много, сильнее той твари, что ты называешь Яцеком.
Мы разорили его гнездо, но это не главное. С нами ушел старик Исмаил. Магу он нужен. Нужнее людей из кровавого аула и всех птецов вместе взятых. Святой, - это ангел в человеческом теле. Он должен был стать жертвой во время важного ритуала. И не простой жертвой, а венцом, закрывающим ритуальное прекращение сотен человеческих жизней.
Ты помешал ритуалу, который стал бы первым шагом к обладанию Камнем Крови. Ты украл у вампира-мага силу, Платон, так же, как украл у Яцека. Ему позарез нужна жизнь старого суфия. Мастер сделает все, чтобы ее вернуть. И еще, - он жаждет мести.
– Реальгар на секукнду затих, словно раздумывая, стоит ли продолжать. – Я предлагаю разделиться. Отправь оборотней с человеком денег навстречу вампирам. Самка будет защищать отца, а самец биться за нее насмерть. Оборотни задержат погоню, мастер будет убивать их сам.
Он захочет отомстить, для вампиров – это дело чести. А птенцов направит догонять нас. Против них у нас есть шансы продержаться до рассвета. А потом Солнце прогонит под землю всех, кроме мастера. И даже он будет много слабее при свете дня.
Мы сможем отбиться и спасти человека-ангела. Возможно, сможем. В ином случае нам всем все равно не жить. А оборотни погибнут в достойном бою, - умереть, защищая святого, это хорошая Карма. Их возьмут в свет. – Дракон снова умолк. – Выбирай, человек.
- А каковы наши шансы победить до рассвета? – Я спросил скорее для того, чтобы выгадать время, чем желая узнать ответ. – Невелеки, человек. Даже если мне удастся выпить птенцов и обернуться в истинный облик, не более одного на сотню. – Реальгар говорил бесстрастно, но в тоне его сквозила горечь. Дракон не страшился поражения, но безнадежность ситуации его не радовала.
– А скажи мне, Друг, сколько у нас было шансов в бою с Львом Анунаков?! – Я уже принял решение, и не смог удержаться от улыбки. Дракон был прав, кто-то должен был остаться, чтобы задержать до рассвета вампироскую свору. И у меня это получиться лучше, чем у оборотней.
Реальгар понял меня без слов. Ящер рыкнул и, не видать мне вовек шоколадных батончиков, если совру, дружелюбно завилял хвостом, выражая свои чувства. – У нас не было шансов, Друг!
Когда я выпрыгивал из УАЗа, притормозившего на мосту, переброшенном через глубокое ущелье, на душе у меня было радостно. Радостно от понимания, что я наконец-то обрел то, к чему всю жизнь стремился. Я нашел настоящего друга. И пусть им стал полоумный демон, с буйным нравом, зловещим прошлым и непредсказуемым будущим, пусть это случилось накануне верной смерти, но теперь я не один! Со мной до самой смерти, а может и дальше всегда будет мой «заплечный игуан».