В который раз убеждаюсь: - беззащитность женщин субстанция мнимая, предназначенная маскировать их беспощадный оскал. И, самое удивительное, мне нравилось ее защищать, просто так и подмывало намылить шеи ничего не подозревающим пострадавшим. Знакомых казачков среди участников засады не наблюдалось, боя на равных можно было не опасаться.
После расправы над снайпером моя температура приближалась к критической и хорошая драка была бы весьма кстати, да что говорить – она была мне необходима.
Собирая по пути дождь из сбитых сухих сучков, листьев и соцветий каштана котенок обрушился на асфальт, упруго как мячик отскочил еще на пару метров и окончательно приземлился перед своей слегка оторопевшей хозяйкой. - Вруль ты, Платоша, все-таки паук тебя кусал, или жаба бешенная! Ты меня чуть заикой не остав… Я уже отработанным движением прикрыл говорунье рот, а она не менее ловко обвисла на моей груди, не теряя, впрочем, довольной улыбки - девчонка определенно училась на своих ошибках!
Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы изложить ситуацию в доступном человеческому уху темпе и диапазоне [54]. Катерина выслушала новости, постепенно меняясь в лице, спорить со мной не стала, но тихонько попросила: - Ты только, пожалуйста, не убивай никого, ладно.
Было видно, еще немного и девчонка сорвется: на мраморно-белом лице трогательно дрожали алые губы, огромные глаза смотрели на меня почти затравленно.
– Да что я мелю, - не дай себя убить, черт с этими идиотами, сами напросились. Пойдем скорее, за меня не волнуйся, я уже устала бояться.
Сила кипела во мне, накатывала волнами, рвалась действовать, но за моей спиной Катя, и я ей нужен. Ее присутствие, ее вера позволяли мне сохранять абсолютный покой и непривычное бесстрастие. Сила без злобы и желания убивать, такой подарок принесла с собой амазонка.
Не по-джентльменски скинув на Катерину увесистый рюкзак с вещами, я взял ее под руку и расслабленной походкой двинулся к выходу из двора. План был незамысловат: - изображая полную беззаботность войти в максимально тесный контакт с бандитами и напасть до того, как они сообразят применить оружие.
Снайпер был нейтрализован, а мое превосходство в скорости вкупе с уверенность противника в своих силах, давали неплохие шансы на успех затеи.
Но гениальному плану как всегда помешала воплотиться нелепая случайность. Судьба определенно решила побаловать меня сюрпризами: - стоило нам завернуть за угол, на освещенную солнцем улицу, события завертелись с неимоверной быстротой.
Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять свою ошибку, и этих потерянных секунд оказалось достаточно, чтобы попасть в центр ожесточенной перестрелки.
Бой, а это был настоящий бой с применение автоматического оружия, разгорелся сразу после нашего появления «на сцене». Шел он между уже знакомыми мне «людьми в черных пиджаках» и одетой в красно-синюю форму сборной России охраной невысокого пузана в спортивном костюме.
Утренний моцион закончился для «спортсменов» печально - бег от инфаркта иногда бывает смертельно опасен. С неожиданной для его комплекции резвостью коротышка, в котором я опознал местного авторитета Ваню Могилу, рванул в направлении металлических гаражей.
Ирония судьбы заключалась в том, что уважаемый бизнесмен и хозяин гостиницы «Симферопольская» а по совместительству «вор в законе», начал регулярные утренние пробежки именно по моему наущению. Иван был одним из моих работодателей и (для тех, кто не переступал ему дорогу) неплохим человеком. Более того, Могила, единственный из воров, не предлагал мне влиться в «дружные ряды», а узнав о том, что я поступил в медицинский, искренне поздравил.
В свою очередь, «доктор Реальгар» давно советовал страдающему гипертонией бизнесмену заняться, наконец, своим здоровьем. Выходило, что Иван решил-таки начать новую жизнь, не подумав, что прежде неплохо было бы завязать со старой. Хороший был человек Ваня Могила, да только его «погоняло» говорило само за себя. Живых врагов у Вани не было, и сейчас судьба-злодейка решила спросить его по накопившимся счетам.
Двое охранников отступали, прикрывая спину хозяина, двое уже лежали, не подавая признаков жизни, а четверо поливали автоматным огнем участников покушения, оставшихся по моей милости без прикрытия «сверху».
Все участники перестрелки постарались укрыться и залегли, используя естественный рельеф местности, а мы с Катериной вывалили из переулка живыми мишенями и попали под перекрестный огонь. Первые пули ударили девушке в рюкзак, и это было хорошо, «полезные мелочи» и кевлар, подложенный под спину, давали неплохую защиту.
Разворачиваясь, чтобы прикрыть Катю от неумолимо приближающейся новой линии трассеров, я успел заметить, как один за другим спотыкаются и падают на бегу прикрывающие Ваню охранники.
Горячий тяжелый удар в левую лопатку помог направить наше движение в высокие заросли крапивы, сердце взорвалось болью и остановилось. Я продолжал упрямо тащить Катерину, продираясь сквозь кусты, и уже не дышал.
Перебросил ее безвольное тело за бетонный забор детского садика, перемахнул сам и только тогда позволил себе вздохнуть. Сердце неожиданно ударило вновь, и из моего рта соленым потоком хлынула горячая черно-красная кровь.
Я лежал на спине, глядя в не по-московски высокое голубое небо через изумрудную зелень листвы молодого клена, и чувствовал, как с каждым ударом сердца жизнь покидает меня, горячими струйками впитываясь в мягкую землю. Мать сыра Земля ласково обнимала своего сына, как это уже происходило мириады раз в прошлом, и будет в будущем со всеми, павшими в бою.
Только сейчас я понял, почему Викинги говорили, что Смерть ласкова и нежна с павшими воинами, как женщина с желанным мужчиной. Если бы не ощущение раскаленного кола, вбитого в грудь, умирание, пожалуй, было приятным.
Выстрелы уже стихли, ветер мягко шелестел в листве, пели птицы, катился по Каховской поток машин – был слышен свистящий шорох шин каждой из них. Звуки города, обычно сливающиеся в неразделимый фон, вычленялись, и между ними зияли провалы черноты, неудержимо притягивающие внимание.
Мне были знакомы эти переживания, они предвещали выделение энергетического тела, и, на сей раз, похоже безвозвратное. Я всегда хотел знать, - что там, в конце «Дороги Смерти», и вот представилась возможность досмотреть сон до конца. Оставалось только закрыть глаза и отпустить себя, перестать цепляться за отчаянное желание жить, и дать шелесту унести себя. Перед глазами с характерным затягивающим шипящим звуком открылся створ туннеля.
Мне помешали в самый последний момент: - Катя со стоном сбросила рюкзак, попыталась сесть, но не смогла. Затем перевернулась лицом ко мне, ткнулась рукой в лужу крови, открыла глаза и закричала, почти завыла, тихо, но не переставая протяжно тянуть: - Ааааиииия,ааа… в ее голосе было столько тоски и безысходности, что умирать дальше стало стыдно.
И я остановил смерть. Тут же чудовищная тяжесть навалилась на меня, препятствуя вдоху. Боль в ране, тысячами раскаленных коготков раздирающая грудь, разгорелась с новой силой. Костлявая не любила ждать и убедительно просила меня поторопиться.
Внимательно просканировав внутренним зрением тело, я оценил повреждения. Выяснилось, что раневой канал, проходя в непосредственной близости от сердца, повредил легочную артерию. Чтобы прекратить истекать кровью, мне следовало перестать дышать левым легким, задача не столь уж сложная, даже для начинающего йога [55].
Собирая свое внимание в сердце из постепенно остывающего тела, я тихонько шепнул Катерине: - аптечка в клапане рюкзака, прими Арнику 10М [56]сама и дай пару горошин мне. – Я сейчас, я быстро, ты только не умирай, - Катя слепо шарила в кармане, отыскала синюю пластиковую сумку аптечки и бесконечно долго добывала из нее блистер с белыми горошками.