Спустя годы до меня дошло, Кеша не делал различия между существами приходящими к нему в дом. Его йоговская этика автоматически делала гостя представителем Духа, и наделяла статусом священной неприкосновенности.
Йог привечает всех: - ученика, отчаянно жаждущего знаний и провокатора, желающего отработать свои тридцать серебреников; женщину, стосковавшуюся по мужской ласке и мечущегося в поисках смысла жизни одержимого Адом подростка. По непонятной мне причине покрытый шрамами от бесчисленных схваток серый котяра был единственным, к кому старик проникся по-настоящему теплыми чувствами.
Меня Наг не взлюбил с первого взгляда, но учить согласился. Чего собственно я и добивался, напрашиваясь на встречу с ним. Эта встреча, как и вмешательство Сервелата, направила мою жизнь по новой дороге. Если бы не йога и Кеша, открывший мне ворота в нее, меня неизбежно вобрал бы в себя бандитский мир.
Не только по причине моей врожденной склонности к насилию и востребованности в среде уголовников. Просто люди, живущие «по понятиям», были честнее и прямее всех тех, кто считал себя элитой общества. Меня тошнило от той пошлости, что предлагал мне потребительский мир московских обывателей в качестве идеологии «честной жизни».
Иннокентий Леонидович показал мне другой мир: - яростный, предельно честный и безжалостный, но в тоже время наполненный любовью и состраданием к жизни мир Йоги.
Сейчас я собирался просить его помощи и рассчитывал только на это сострадание, Катя была в беде, и помочь ей мог только Бог. -- Мы едем в гости к Богу, Катя. Бога зовут Кеша!
Катерина прекратила рев и заинтересованно посмотрела на меня, потом вздохнула и потянулась к сумочке. Достав из ее утробы косметичку, утерла влажной салфеткой размазанную косметику, аккуратно уничтожив следы эмоциональной бури. Я не мешал, если девчонка сама сможет взять себя в руки, отлично. И как она этого добьется, - ее дело: пусть хоть крестиком вышивает…
Мои размышления об особенностях нежной женской психики были безжалостно прерваны грубым вторжением реальности. – Платончик, я есть хочу, просто умираю от голода! Давай на Третьяковской в «Макдональдс» заскочим, ведь ничего страшного за пять минут не будет, а?!
Меня передернуло всем телом: - первенец американского образа жизни на земле Руси-Матушки был последним из мест, где я хотел бы питаться. С другой стороны, почему бы и нет? Жирная высококалорийная пища – гроза манекенщиц и сторонников здорового образа жизни, донельзя хорошо соответствовала нашим нуждам. Где еще можно так быстро и недорого наестся до отвала?!
Единственной проблемой, пожалуй, было видение, но у Катюхи на него уже не оставалось сил, а мне полезно отучать себя от брезгливости. Видение - не такая уж заманчивая штука, как представляется начинающим, на деле оно здорово мешает жить. Да что там мешает, напрочь вышибает тебя из мира человеков в чистое безумие.
Для открывшего третий глаз, нет преград, - ни во времени, ни в пространстве. Видящий получает настолько полное представление о предмете созерцания, насколько может вместить: вся его история, в прошлом и будущем, все живые и мертвые в ней участвующие и их судьбы, видение потенциально бесконечно.
Разглядывая котлету в булочке, ты видишь только кусок зажаренного мяса в салате с соусом, все остальное – домыслы и догадки. Видение обыкновенного «Бигмака» в свое время для меня было сродни апокалипсису. Кеша, подбивший меня на этот опыт, смеялся до слез, вытаскивая заблеванного ученика на улицу.
Я злорадно улыбнулся, представив себе, что будет, если Катеньку еще раз сподобит приоткрыть третий глаз во время трапезы, потом вздохнул и сказал: - Хорошо, хочешь Макдональдс, будет тебе счастье! Вперед, в гости к веселому клоуну. В конце концов, крысятина – тоже белок, мой драконий желудок еще и не то переварит. А при каких обстоятельствах погибли животные, отдавшие свои жизни на алтаре индустрии фастфуда, и почему человеческая плоть время от времени встречается в «диетическом мясе», - не мое дело!
Несмотря на мое ворчание и недобрые предчувствия время в ресторации, битком набитой молодежью, прошло хорошо. Катюха, похоже, вместе с моей кровью приобрела «драконий аппетит» и переесть ее не удалось даже мне.
Глядя на то, с каким удовольствием она уплетала пережаренный картофель с куриными биточками, заливая его ударной дозой приторного клубничного коктейля, я невольно расслабился. Расслабился и начал наблюдать.
Как ни странно, моя спутница ничем особо не выделялась из среды сверстников. В толпе молодых (и не очень молодых, но вполне сохранившихся) девушек и их спутников ей было просто затеряться, даже в несколько необычной одежде.
А вот я всегда чувствовал себя чужим в обществе сокурсников: каким-то безумно древним, преждевременно состарившимся подростком. Мне были непонятны или просто неинтересны темы их разговоров, а «сложные отношения» с девушками и повышенная агрессивность делали все попытки найти компанию безнадежными.
Единственные люди, которые хоть как-то могли меня принять в свою среду, либо были отморозками, либо, как Кеша, людьми собственно и не являлись.
Судьба легендарного Кощея представлялась вполне гармоничным продолжением для такой жизни. И вот теперь, с появлением в моей жизни Катерины, обозначилась некоторая, пускай наивная и робкая, но все-таки перспектива выстроить отношения с человеческим миром. Пускай и не с самым спокойным из его представителей, пускай на краю могилы, но все-таки: - я сидел в кафе с красивой девчонкой, и она меня почти не боялась!
Мне было непривычно хорошо, я уже не метался между неистовым желаниями: - порвать Катерину на части, или бежать, сломя голову. За такое можно и «Макдональдс» вытерпеть.
Глава девятая: Ангелы и демоны.
Обогатив американский империализм долларов на двадцать, мы покинули его Московский фортпост, слегка покачиваясь от сытости на ходу. На улице было людно и тепло, мягкое московское солнце заливало светом подворотню рядом с церквушкой, примостившейся недалеко от входа в метро.
Со стороны Пятницкой, приятно добавляя образовавшуюся идиллию, раздавался звон колокольцев и маленьких бронзовых цимбал, производимый процессией кришнаитов. Возглавлял ее гладко выбритый, очень прыщавый и очень-очень тощий юноша лет двадцати пяти. Ребята и девчонки в ярких индийских одеждах пляшущие и распевающие имя своего чернявенького[88] Господа на улицах гиперборейского города выглядели скорее забавно, но мне почему-то стало сильно нехорошо. Накатила волна «дежавю»[89], как будто все происходящее не просто уже было в моей жизни, а оставило в ней какой-то мерзкий, пахнущий смертью след.
Я застыл на месте, начиная боевой разгон с немыслимой скоростью. За считанные секунды, потребовавшиеся кришнаитам, чтобы подойти к нам вплотную, мое тело изготовилось к смертоубийству, а я по-прежнему не мог понять: кого и за что готовлюсь убивать! Зрение сузилось до тоннеля, в пределах которого была видна каждая пора кожи, каждый волосок на здоровенном шнобеле вайшнавского предводителя.
Дракон во мне взял управление в свои бронированные лапы и весь обратился во внимание, сосредоточившись на распознании угрозы. Как будто компенсируя сверхчеловеческую ясность в «коридоре видения», за его пределами все расплывалось, превращаясь в неразличимую цветную мешанину. Перемещаясь не быстрее улитки в навозе, в поле зрения последовательно вплывали участники процессии, становились на время предельно резкими и так же плавно покидали его, расплываясь цветными пятнами на периферии.
Вот обрела четкость кустодиевских форм девица, с выражением идиотического блаженства на лице, и без того не обремененном печатью интеллекта. Она подпрыгнула на немыслимую для такой толстухи высоту и теперь планировала вниз, разбрызгивая за собой тягучие нити слюны.
88
Харе Кришна --- слава «Черному(го)», буквальный перевод с хинди на русский(тут «слава» следует понимать в своем исконном смысле, т.е. как сила, сияние и слава в обыденном понимании…) А Кришну прозвали так за дюже темный даже для индуса цвет кожи.