Грінберг. (До Подкопаєва і Сорокіна.) Вот, товарищи, позвольте познакомить вас с товарищем, которому мы обязаны нашим таким быстрым и полным успехом. В истории революции имя Софии Слепченко займет выдающееся место.
По д к о п а є в. (Клаца острогами и перший ступає до Софії.)
Грінберг. А это наш командующий особым отрядом, товарищ Подкопаєв.
Подкопаєв і Софія мовчки потискують один одному руки, далі Софія вітається зСорокіним.
Грінберг. А это прибывший сегодня комиссар из Петрограда, товарищ Сорокин.
Подкопаєв. (До Софи.) Позвольте и мне, уважаемый товарищ, как лицу, на котораго возложена военная сторона освобождения пролетариата, принести вам свою искреннюю благодарность за оказанную вами помощь. Конечно, народ рано или поздно низверг бы все равно подлых грабителей, но... чем раньше это случилось, тем оно, э... конечно, лучше. Благодарю, товарищ.
Сорокін. И тем более ценна услуга, чем полнее победа. А победа полная. Вы можете чувствовать полное удовлетворение.
Софія. (Не посміхаючись.) Спасибо, товарищи, вы преувеличиваете мою услугу.
Сємянніков. (Здоровається й посміхається, як до старої знайомої.) Надеюсь, теперь то мы будем чаще встречаться?
Софія. Да, конечно.
Сємянніков. Если позволите, товарищ, спросить: вы не приняли бы теперь более близкаго участия в нашей работе? Нужда в преданных, культурных, социалистических силах, как вам известно, громадная. Мне кажется, что вы...
Софія. О, благодарю вас, товарищ. Я не знаю. По крайней мере, не сейчас. Я должна еще переговорить по одному делу с товарищем Гринбергом. Если позволите?
Подкопав в. О, пожалуйста, пожалуйста. Мы тем временем устроим наше летучее заседание. Туда можно? (Показує на двері в сусідню кімнату.)
Грінберг. Конечно. Можно. Устраивайтесь там, товарищи, я сейчас.
( Подкопав в. (Дивиться на портрет Шевченка.) А почему эта контрреволюционная икона висит здесь до сих Іпор? Убрать ее к черту оттуда! (Рушницею сильно б*є по рамі и збиває портрет на землю. Протикає багнетом лице, настромлює, крутить і одкидає в куток.) Эта хохлацкая морда мне надоела, наконец. Везде торчит.
Софія. Товарищ!..
Грінберг. (Глянувши на Софію.) Товарищ Подкопа-єв, зачем вы? Ведь это Шевченко.
Подкопав в. Да, конечно, Шевченко, черт бы его... (Помітивши щось на товаришах.) А? Что? В чем дело?
Сємянніков. Товарищ Подкопаев, вероятно, ошибся. Он думал, что это портрет какого-нибудь современ-наго их деятеля.
Подкопаев. Я не понимаю, товарищи, в чем дело? Современный, несовременный, поэт, учитель, офицер, черт бы его драл, раз он националист, он враг народа и пролетариата. Я^заявляю откровенно, что с национализмом, с^этими шевчеЖШИ:~татошшНямй7пфшгерациями, са^сь стицнТОтями и ирбчёй буржуазной дрянью буду бороться
"^б
Подкопаев. (Ображено.) И отлично видел, что Шевченко. Важность какая. И везде прикажу снять эту ме]> зость со стен.
' Сємянніков. Ну, ну, товарищ, полно горячиться. (Підпиха його в спину. Всі заходять в сусідню кімнату.)
Грінберг. Как неофит, он слишком прямолинеен. Ви, товаришко, не звертайте уваги. Людина він хороша, чесна, але трохи... некультурна і грубовата. Що зробиш? Ви хотіли, здається, поговорити зі мною на самоті? Я до ваших послуг.
Софія. Да, я хотела поговорить еще, но... после этого...
Грінберг. Але ж, товаришко, це ж людина військова, неосвічена, бувший капітан. Невже ви гадаєте, що ми всі поділяєм його погляди? Але ж ви самі добре знаєте, що іменно ми проголосили прінціп «полнаго самооп-ред^ленія вплоть до отд'Ьленія». Федеративная Советская Республика. Ми перші вітали Українську Республіку. І тепер, розуміється, тим паче. Ну, як ви можете, їй-богу...
Софія. (Мовчить і прижмуреними очима тоскно дивиться в вікно.)
Грінберг. Ну, товаришко... Ах, як це досадно...