— Вы так и не рассказали, что чувствуете в связи со смертью своего сына, Джон. – он перевёл на мгновение свой взгляд на неё, когда она откусывала свою булочку, что заставило его ухмыльнуться. Кажется, кто-то сильно проголодался после тренировки.
— Разве это важно?
— Конечно, ведь Рейх убил и Вашего сына тоже. – теперь ему становилось ясно, почему Хелен так любила приходить к ней на сеансы, у этих двоих были одинаковые взгляды на эту ситуацию. Разумеется, Джон был согласен с ними, но никогда бы не сказал этого вслух.
— Я просыпаюсь утром, и я вспоминаю, что его здесь нет, и потом мне приходится напоминать себе, что из-за того, что он сделал, из-за послания, которое он отправил, он больше не наш. Он не только наш Томас. Теперь он принадлежит всем, понимаете? Мой сын лучшее оружие Рейха для пропаганды своих идей. – он крепко вцепился своими руками в холодный камень, некоторые углы которого были даже острыми и могли поранить его, но, казалось, что ему было на это всё равно.
— Как Вы узнали о том, что он болен, Джон?
— Я решил отвезти Томаса к доктору Адлеру самому, чтобы Хелен не пропустила свой клуб садоводов. Он торчал у доктора больше часа, и я уже стал обращаться к медсестре, чтобы это закончить, когда они оба вышли из кабинета. Растяжение мышцы, вот что он мне сказал при Томасе, а затем позвал в свой кабинет и сказал совершенно другое. Оказалось, что мой сын не просто потянул мышцу во время борьбы, у него был тремор. И это не было связано с периодом роста, мой мальчик был тяжело болен. Мышечная дистрофия Ландузи-Дежерина. Я никогда не забуду этот диагноз. Вначале симптомы нечеткие: потеря координации, слабость в руках, проблемы со слухом. Я не поверил, ведь это же полный вздор. У моего сына было идеальное здоровье. Но доктор Адлер убедил меня, что через несколько месяцев, может быть, год, он будет парализован. В неврологическом тесте Брандта-Зиверса он набрал десять из десяти очков. Врождённый порок развития класса А, от этого нет лечения. Он предложил мне убить его самому шприцем и ампулой эффективного средства, которое состояло из морфия, скополамина и синильной кислоты. Абсолютно безболезненно. Но я не смог этого сделать. Как я мог убить собственного сына? Наше последнее тёплое воспоминание, это как я позволил ему пропустить занятия в школе и отвёз его на озеро недалёко от дома, где мы рыбачили вдвоём прямо до заката. Наш маленький секрет с ним. Он просил меня отпустить его в поход на выходные, ведь там была девушка, которая ему очень нравилась. Я слушал, как мой мальчик так рьяно говорит о жизни, а внутри просто проклинал всё на свете за то, что именно он был обречён на смерть. Он заслуживал жить. Больше, чем некоторые на этой гнилой земле. – Клара к тому моменту допила свой кофе и доела булочку, оставив мусор на мосту, она подошла к Джону очень близко и накрыла его ладони своими, силой отстраняя от камня, отчего он, молча на неё посмотрел, тяжело дыша, он был очень зол сейчас. Она встала напротив него и стала по очереди разжимать его ладони, а затем накрыла своими и крепко сжала, смешивая тем самым грязь и немного его крови, что остались от его сильной хватки в мост.
— Мне очень жаль, что ты потерял Томаса, Джон. Ты был ему замечательным отцом, даже не вздумай сомневаться в этом, а тем более винить себя. Но он пал жертвой Рейха и того воспитания, которое они пытаются привить всему миру сейчас. Они вынудили его своей пропагандой чувствовать себя дармоедом, неполноценным, недостойным вас сыном, который подвёл всю семью, хотя это было не так и Томас мог прожить долгую и удивительную жизнь. Ты услышал меня, Джон? Ты понял меня? – он внимательно смотрел на её маленькие ручки, которыми она сжимала его ладони, на контрасте с их размером, она действительно казалась крошечной, словно Дюймовочка из известной сказки. Джон кивнул ей в ответ несколько раз, он был мрачным, а она лишь поджала губы в ответ и крепко его обняла, вставая на носочки, вынуждая его наклониться к ней из-за ощутимой разницы в росте. Он поместил свои руки ей за спину, обнимая в ответ. Удивительно, но её объятия действительно помогли ему, и спустя несколько минут вся злость исчезла. Джон приподнял девушку, и Клара вскрикнула от неожиданности, а он посадил её на мост, чтобы они были на одном уровне. Отстранившись друг от друга, Смит поспешил убрать собственные руки в карманы пальто, а Освальд держалась за мост, чтобы не упасть.
— Он находился под моей защитой, ты хоть понимаешь, что это значит, Клара? – слегка вздёрнув голову вверх, он прикрыл глаза и глубоко вздохнул, он очень сильно устал и это можно было заметить невооружённым взглядом.
— Да, конечно, Джон. Мужчина силён настолько, насколько сильны те, кто его окружает, то общество, которому он служит и семья, которую он поклялся защищать. Всю свою силу он черпает из них. И за них он должен быть готов отдать всё, что имеет. Свою жизнь за своих родных, а иначе всё, что он сделал, было впустую. Он сам был впустую. – от её слов он лишь ухмыльнулся и подошёл к ней, облокачиваясь на мост, слегка приседая на него. Клара нашла рядом несколько камней и взяла их в руки, перебирая, а затем один вручила ему.
— У меня возникли некоторые проблемы на работе. Если я их не решу, то потеряю Хелен и девочек. Навсегда. – Джон внимательно смотрел на камень, сжимая его крепко в руках, а Клара тем временем бросила свой камень в реку, плескание об удар которого заставило его отвлечься и перевести взгляд на источник звука.
— Тогда сделай свою работу лучше остальных. – она выбросила свой мусор в помойку, что была рядом и пошла дальше, а он бросил свой камень, намного дальше, чем она свой, и тут же стремительно пошёл за ней следом. Они сменили тон общения, перейдя на «ты» и, кажется, оба были довольны этим.
Дальнейший их разговор прошёл на более приятные темы. Например, что Хелен стала слишком активной в интимном плане и Джону было очень интересно, виновата ли тут была Клара, на что та ответила, что явно не причём. Да, она предложила Хелен восстановить подобного рода отношения со супругом, но её порыв в этом деле её заслуга. И, вообще, довольно странно было слышать, что порывы супруги могли удивлять мужа. Никак этим мужчинам угодить было нельзя. Нет интима – плохо, а если есть – то снова плохо. И после этого все говорили, что у женщин нет логики? Затем разговор сменился на его дочерей, о том, как сейчас ему стало довольно трудно с ними контактировать. Кажется, этот период называется переходным возрастом, да? Что ж, крайне неприятный период. Поскольку Джон ранее настоял на том, что это не сеанс психоанализа, а дружеская беседа, то он поинтересовался тем, как живет Клара в Мюнхене совершенно одна. Ей здесь было довольно спокойно, пожалуй, это был не худший город для жизни во время Второй Мировой Войны. Порой ей казалось, что войны и вовсе нет, но стоило ей взять в руки свежую газету, или же включить радио, то жестокое осознание действительности вновь возвращалось к ней. Ей скорее хотелось бы завершения войны.
За этой беседой Джон проводил Клару к её дому, за что она поблагодарила его, забирая назад собственную спортивную сумку. Погода уже портилась, небо затянуло тёмными серыми тучами, ветер же усилился, снося даже некоторых людей с дороги. Разумеется, приглашать его к себе она не собиралась, ведь зачем это было нужно? Правильно, совершенно бессмысленно. Девушка вошла в свой подъезд, где около почтовых ящиков заметила мужчину, который пошёл за ней следом, когда она поднялась пешком по лестнице на второй этаж, а жила она на пятом. Добравшись до третьего этажа, она скрылась в проходе с мусоропроводом, запихнув туда свою сумку, а сама из своего ботинка достала острый складной нож. Когда незнакомец захотел подняться выше, предполагая, что упустил её из виду, она тихо подкралась к нему сзади и повалила с ног, осуществив захват сзади, блокируя его попытки выбраться, приставляя лезвие к его горлу, слегка проведя по нему до крови.
— Ну что, приятель, выкладывай кто ты такой и что тебе нужно от меня, если не хочешь, чтобы я омыла эти замечательные мраморные ступени твоей кровью. – но в этот момент сверху раздался выстрел пистолета, отчего Клара закричала, поскольку её ранили в плечо. Она тут же перерезала ему горло, зарычав, сталкивая тело с лестницы ногой, а сама побежала назад к мусорному проёму. Тем временем незнакомец стремительно спустился вниз по ступенькам ей вслед. Рана доставляла Кларе боль, потому что пуля не пролетела насквозь, а застряла в ней. Затаив дыхание, она прислушивалась к шагам, которые замедлились, когда он остановился на нужном этаже. Незнакомец медленно шёл вперёд, явно не имея понятия о планировке дома, что дало девушке преимущество. Прямой ладонью она резко ударила его по кадыку, отчего он рухнул, а она тут же схватила пистолет, что он обронил и выстрелила дважды в него, по пуле на ногу, отчего он закричал.