— Мне запрещено оплакивать собственного сына. Для всех Томас непревзойдённый эталон, вдохновляющий молодёжь Рейха, герой на тысячу лет. Но это не так. Эта машина уничтожила моего мальчика, забрала его у меня, они превратили его в игрушку для собственной пропаганды, я не могу больше этого выдерживать. – у неё началась истерика и Освин сделала несколько пометок в документах, а затем налила стакан холодной воды и протянула его миссис Смит.
— Прошу Вас, говорите, не останавливайтесь. – дрожащими руками Хелен выпила целый стакан воды и взяла подушку, крепко сжимая в руках. Вся та агрессия, что копилась в ней, сейчас прорвалась сквозь дамбу самообладания, что сдерживала её месяцами.
— Вчера мы были в его школе. Теперь она названа в его честь. Меня тошнит от этого. Они превратили всё это в фарс, сделав днём памяти и празднования. Во время речи рейхсмаршала моя младшая дочь поднялась со своего места и стала салютовать памяти брата, а затем это стали делать все вокруг. Томас был бы счастлив, он всегда мечтал, чтобы им гордились, но мне не нужно всё это, мне нужен мой мальчик. – Освин убрала все свои бумаги в сторону и присела рядом с Хелен, которая стала кричать сквозь слезы, сжимая крепко подушку.
— Хелен! – она остановила её и накрыла своими ладонями её, заставив взглянуть себе в глаза.
— Это нормально оплакивать своё дитя, Ваша боль и ярость имеют место быть, но, если Вы не будете её выплескивать, Вы сойдёте с ума. Томас не хотел бы этого. Вы ведь нужны дочерям и мужу, не так ли? – свободной рукой Освин вытерла слёзы с лица Хелен и улыбнулась ей искренне.
— Мы пройдём весь этот путь. Я буду с Вами и не оставлю Вас. – Хелен лишь утвердительно закивала и уткнулась в своего доктора, а она крепко обняла её и гладила по голове. Это было так глупо и очевидно, ей нужен был всего лишь тот, кто мог выслушать и понять, поддержать, а не осуждать и предать. Но, увы, сейчас шла война, таких людей было крайне мало, а Хелен так отчаянно нуждалась в спасательном круге, осознавая, что одной ей просто не справиться, больше нет. Хелен всё чаще думала о самоубийстве, эта мысль её пугала, она потерялась в собственном горе, ей просто нужна была помощь. Алкоголь не помогал, как и препараты, что ей раннее выписывали, они делали из неё порой слишком пассивного, а иногда и агрессивного зомби.
— Уверяю Вас, Хелен, что при полном соблюдении моих рекомендаций, Вы справитесь со всем этим, лишь позвольте мне направить Вас. – миссис Смит согласилась со своим доктором, сейчас она была согласна на всё, что угодно, лишь бы ей стало легче, лишь бы эта боль перестала убивать её заживо каждый день, пока она дышит, ведь это похоже было на существование, а не на жизнь.
— Простите меня. – Хелен поспешила вытереть слёзы, а Освин протянула ей затем чашечку горячего горького кофе, который помог миссис Смит собраться с чувствами.
— Это нормально оплакивать своего убитого ребёнка, и неважно, насколько благородными были обстоятельства. – она специально сделала акцент на том, как Томас покинул этот мир, ведь это произошло не по естественным причинам, нет, его убил Рейх.
— Похоже на слабость. – Хелен всегда была сильной женщиной, Джон часто называл её самой сильной женщиной в его жизни, а потому столь нетипичное поведение пугало её саму.
— Мэм, люди отличаются от животных тем, что у них есть чувства, которые они не всегда способны контролировать. Слабостью же будет отрицание, а не признание проблемы. Вы гораздо сильнее, чем себе кажитесь, даже сейчас.
— Джон тоже так говорит, что мы со всем справимся, что мы обязаны, у нас нет другого выхода. – доктор присела в своё кресло напротив миссис Хелен и продолжила делать пометки в своих бумагах.
— Ваш муж смог пережить потерю? – брак – это союз двух людей, а потому, когда один из них не справляется, на помощь всегда должен был прийти другой. Именно особенности их отношений ей и хотелось сейчас выяснить.
— Он не слишком эмоционален. – в какой-то степени это раздражало Хелен, выводило из себя, потому что ей хотелось видеть его боль, но она не могла. Известие о решении Томаса застигло его в Берлине, где он вынуждено находился ещё месяц. В самый тяжёлый момент они оба оказались по разные стороны баррикады.
— Я знаю, что он скорбит. Но у него есть служба, и он должен заботиться обо мне. – классическое распределение ролей в семьях Рейха – женщина, занимающаяся материнством и домом, а также мужчина, который обеспечивает и защищает их, несмотря ни на что.
— Вы с мужем говорите о вашем сыне? – в какой-то момент Хелен осознала, что после смерти Томаса они не говорили о нём, они обсуждали, как им поступить дальше, но так и не вспомнили тот день, когда его забрали у неё, и она ничего не смогла с этим поделать.
— Не обо всём. Некоторые темы слишком деликатны. – ей не хотелось выставлять Джона в негативном аспекте, это было бы неправильно после всего, но Освин сделала определенные пометки себе в блокнот.
— И поэтому Вы здесь. Расскажите мне о Томасе, о Вашем сыне.
— С чего бы мне начать? – столько мыслей и воспоминаний, отголосков прошлого закружилось в голове, что она растерялась и прикусила губу от нервов.
— С того, как все зародилось. Давайте начнём с вас двоих, родителей Томаса. Расскажите мне, как вы познакомились и зародились ваши чувства. Не стоит описывать всё, нет, просто расскажите, когда поняли, что влюбились в него. – Хелен ощутила сильную усталость во всём теле, а потому полностью легла на диван, стараясь расположиться максимально удобно, а другими руками сжимала подушку, прижимая к груди. Она замолчала, ей понадобилось время, для того чтобы всё обдумать. Доктор Освин не торопила её, наоборот, раз миссис Смит начинала думать головой, то они двигались в верном направлении. А затем она засмеялась, так кратко и мимолетно, но они обе это заметили. Пожалуй, для Хелен это был первый раз, когда она не просто улыбнулась, а засмеялась, после смерти сына.
— Знаете, я никогда не была похожей на других девочек. Не была худой и слабой, сколько я себя помню всегда была полной, но при этом сильной. Это не было связано с моим питанием, я осознала это, уже будучи взрослой, здесь действительно виноваты гены. Конечно, это делало меня автоматически мишенью для всех издёвок в школе как со стороны девочек, так и мальчиков. Поэтому я предпочитала компанию книг людям. С Джоном я познакомилась в последнем классе, его семья переехала так стремительно в наш город. Появление нового мальчика в школе всегда было ярким событием для девочек. Все пытались заполучить его внимание, но он приехал почти к экзаменам и это стало большой проблемой для него. Помню, что помогла ему в библиотеке, а за это он защитил меня в школьной столовой перед хулиганами. За меня тогда впервые в жизни подрались. Джон тоже отличался от всех, да, он был моложе, у него были более длинные и кучерявые чёрные волосы, чем сейчас, но при этом он всё равно выглядел старше своих лет, намного. Мы сблизились на почве того, что отличались от общества, что нас окружало, а когда он поцеловал меня на выпускном, то я поняла, что влюбилась в него. – во время всего своего рассказала Хелен поглаживала своё обручальное кольцо на пальце, ей действительно стало легче, её дыхание наконец успокоилось, а голова перестала раскалываться от этой ужасной пронзающей боли. Она поняла, что не ошиблась, придя к этому доктору, хоть и столь юной, и очаровательной.
***
Быть может Джон и казался со стороны очень жестоким, хладнокровным и расчётливым мужчиной, на самом деле он не был таким. Ему приходилось носить эту маску для того, чтобы защитить свою семью, ради неё он пролил столько крови и прольёт её вновь без раздумий, лишь бы они были в безопасности.
Смерть Томаса очень сильно пошатнула его, как и его девочек, но особенно сильно это ударило по взаимоотношениям с Хелен. Его супруга стала другой, совершенно. Находясь в одной комнате, он чувствовал, какая сильная между ними теперь была пропасть, смотря в некогда самые любимые глаза, искрящиеся счастьем, сейчас он видел лишь её полное и тотальное разочарование в себе. Он скучал по их старой жизни, по той, какой счастливой и в своей степени беззаботной она была. Сейчас же всё ускользало сквозь его пальцы, он чувствовал это и так отчаянно не хотел.