— Домой, Хелен, домой. – заведя машину, он выехал на дорогу, уезжая прочь от офиса доктора Освальда. Всю дорогу они молчали, конечно, она пыталась что-то сказать, но он одним взмахом руки продемонстрировал, что беседовать с ней будет только дома.
Бриджет не было дома, как и девочек, они сейчас были в магазине, а значит они могли спокойно побеседовать. Смиты поднялись в свой дом, и Джон прошёл в гостиную, разворачиваясь к жене, раскрывая руки в недоумении.
— Теперь рассказывай абсолютно всё, что я должен был узнать от тебя лично, а не подобным образом! – да, он был зол на неё, он очень сильно был на неё зол, потому что для него самого Хелен всегда была той, на кого он мог опереться в своей опасной работе, сейчас же её действия могли дискредитировать их всех.
— Ты ведь и так всё знаешь, Джон. Да, я хожу к психиатру, да, я делаю это давно. – она чувствовала себя в какой-то степени виноватой перед ним, поэтому она говорила тихо, пытаясь совладать с эмоциями.
— Когда ты стала такой, Хелен? – подобный вопрос супруга опешил её и она в недоумении на него взглянула.
— Мы клялись друг другу, что не будем лгать, несмотря ни на что, а ты не просто лгала, Хелен, ты отстранилась от нас, своей семьи. Я понимаю, честно, что ты отстранилась от меня, ведь ты винишь меня в смерти Томаса, хоть и не говоришь это вслух, я вижу это в твоих глазах, ощущаю в твоих действиях, ведь ты становишься такой напряженной. Но почему страдают девочки, Хелен? Они потеряли своего брата, а теперь потеряли и мать. Им не хватает тебя. – Джон отвёл в сторону свой взгляд и облизнул пересохшие губы, рядом с ней он не мог контролировать свои чувства и эмоции, как это делал на работе.
— Ты не единственная, кто потеряла Томаса, Хелен, не единственная. Ты думаешь меня не тошнит, когда я вижу его везде в качестве пропаганды Рейха? Считаешь я желаю идти на премьеру фильма, который поддерживает Берлин, вновь и вновь напоминая мне о том, что я провалился и не смог его защитить? Он умер верный своим убеждениям, сильным, красивым, молодым человеком, героем. Вот что с ним произошло. – глубоко вздохнув, он сложил ладони вместе, будто молился и поднёс к лицу, прикрывая на миг глаза, ему было очень тяжело ей это все говорить.
— Джон… – Хелен вытерла слёзы, что катились по щекам, она чувствовала себя сейчас словно провинившийся ребёнок перед родителем, и ей это не нравилось.
— Ты хоть представляешь, как я люблю тебя, Хелен? Как люблю наших дочерей? На мне лежит ответственность за вас всех, я больше не позволю причинить вам боль, но как мне это сделать, если ты сама предоставляешь нашим врагам такой карт-бланш на действия против нас? – она медленно подошла к нему и уткнулась своим лбом в его, шепча, как сильно ей жаль, это было чистой правдой, ей было очень жаль, что она огорчила его.
— Я должен мыслить очень чётко. Никаких ошибок больше, Хелен. И мне жаль, но ты не можешь продолжать общаться с доктором Освальд, ты меня поняла?
— Да, да, поняла… - он крепко обнял супругу, прижимая к себе, а она обняла его в ответ, всхлипывая. Он пытался её успокоить и поцеловал в шею, поглаживая по волосам. Он прекрасно понимал, что она пережила за эти месяцы, но сейчас они оба не могли позволить себе быть слабыми, на кону была жизнь их малышек. Джон отстранился и обхватил её лицо двумя ладонями, поглаживая по щекам.
— Сейчас всё закрутилось настолько, что ты мне нужна рядом как никогда раньше, Хелен.
— Я никуда не денусь. – он улыбнулся ей и поцеловал нежно в лоб, после чего ещё несколько мгновений смотрел на неё.
— Мне нужно на работу. Вернусь к ужину. – Джон глубоко вздохнул и отошёл от жены, направляясь к лифту. Она развернулась и лишь молча смотрела на него, а он поджал губы, не сводя с неё своего взора ровно до тех пор, пока их не разделили двери лифта.
***
Наверное, больше всего на свете Джон мечтал, чтобы вся эта пытка закончилась. Страна, которой он служил, делала всё, чтобы добить его ещё сильнее. Рейх не щадил никого, брал всё, что мог, до последней капли, словно настоящий паразит.
Он обещал супруге, что они уедут сразу же, как только выдастся возможность, а до этого они должны изображать из себя верных и гордых граждан Рейха. Хелен изменила немного свой стиль к этому событию, освежила причёску, сделав себе рваную чёлку, чем сразу же напомнила ему мисс Освальд, но он не сказал ей об этом, лишь похвалил эксперименты со стилем. Более того, она вновь вернулась к красной помаде, но он отметил смену оттенка, теперь она не была такой яркой и броской, скорее более темной и холодной, что вновь наводило его на мысли об образе мисс Освальд, как и чёрные растушёванные стрелки на верхнем и нижнем веке. Эта маленькая девушка определенно знала, как привлечь к себе внимание.
Джон должен был соблюсти определённые меры протокола, совершая разговоры с высокопоставленными лицами, в том числе и с мисс Николь Дормер, которая и была режиссёром фильма об их сыне, вот только такая инициатива не понравилась Хелен и она демонстративно оставила мужа, удаляясь в другую часть зала, беря с собой алкоголь.
Когда Смит смог наконец освободиться от всех этих формальностей, он подошёл к супруге и неприятно удивился, обнаружив, что она беседовала с их общей знакомой, которой он явно был не рад.
— Мисс Освальд, какая неожиданность. – девушка развернулась на голос оберстгруппенфюрера и улыбнулась ему, допивая своё шампанское и кивая, наблюдая, как он подошёл к своей супруге и приобнял её, целуя в висок.
— Не знал, что Вас пригласили.
— Да, я так понимаю это был дипломатический шаг для поддержания мира с Японией. – девушка допила своё шампанское и слегка повертела бокал, вручив его после официанту. Её стиль полностью отличался от всех остальных девушек, ведь она будто прибыла с самой жаркой вечеринки Фицджеральда и его любимого Гэтсби – чёрное платье с огромным количеством вышитых геометрических золотых фигур, снизу переливающееся миллионами огнями из-за своей распущенности. Руки были украшенными высокими до локтя чёрными перчатками, поверх которых были одеты огромные кольца. Прямое каре с зализанной и заколотой непослушной челкой, та самая красная помада и чёрные стрелки, об этой девушке говорили многие, что не могло уйти из его взора.
— Что ж, позволю себе украсть у Вас мою супругу. Всего доброго. – сжав крепко ладонь своей супруги, он поднёс её к губам и поцеловал, сказав, что любит её, а затем повёл Хелен к их столу, ведь с минуту на минуту должны были начать показ фильма. Миссис Смит лишь растерянно посмотрела на Клару, которая уверила её своим взглядом и улыбкой, что всё в порядке, проходя к собственному столу.
Этот фильм оказался еще хуже, чем Клара могла его себе представить, в какой-то момент она ощутила настоящий приступ тошноты, что подступил к горлу, и который пришлось подавить бокалом шампанского. Действительно, теперь она отчётливо понимала реакцию Хелен на эту мисс Дормер, да она бы сама пристрелила бы её при первой возможности. Когда показ фильма завершился, то чета Смит встала и улыбнулась всем на их бурные аплодисменты, хоть и была эта улыбка настоящей фальшью.
Джон сдержал слово, данное Хелен, и при первой возможности они собирались уже покинуть показ, как вдруг на личной беседе с миссис Смит настоял сам рейхсмаршал и оберстгруппенфюрер никак не мог на это повлиять, он лишь остался ждать супругу снизу у машины. Он был на нервах и хотел закурить, но кажется оставил все сигареты дома.
— Угоститесь, мистер Смит? – услышать женский голос холодным октябрьским вечером на улице было для него неожиданностью, особенно потому, что он узнал его сразу. Как его можно было не узнать?
— Мисс Освальд, и как Вам удаётся быть во всех местах сразу, поражаюсь. – он ухмыльнулся и подошёл к ней, она пряталась за каркасом крыши здания у стены в углу, покуривая сигарету, прикрывшись своим чёрным длинным пальто почти с её весь миниатюрный рост.
— Считайте это моим секретом. – она вновь предложила ему сигарету, и он принял её, поблагодарив, а она зажгла спичку, ведь никогда не прикуривала от зажигалок, вкус был не тем.
— Женщине не стоит курить, она ведь будущая мать.