В общем, у меня уже мозги кипят! Луна говорит, что мозгошмыги мои уже так бесятся, что за милю слышно. Пойду, забудусь сном… Может, что ценное приснится.»
Отправив письмо, Гарри, однако, спать не пошел, а вместо этого отправился побродить по замку. Что-то не давало ему покоя, но что именно, он пока понять не мог.
— Привет, киса, — рассеянно сказал он, повстречав миссис Норрис. Та негромко мяукнула в знак приветствия. — Прости, сегодня ничего с собой не захватил. Завтра занесу.
За поворотом послышались тяжелые шаги завхоза, но Гарри его ничуть не опасался и удирать не собирался.
— А, Поттер, — сказал Филч, выворачивая из-за угла. — Опять бродите после отбоя? В точности как ваш папаша с компанией, вечно они где-то шастали до рассвета…
— Да, вы рассказывали.
— Главное, я в толк не мог взять, как это они от нас с миссис Норрис умудряются уйти, — продолжал завхоз. — Будто знают, где мы с ней окажемся… Ни разу не удалось их накрыть, а не поймал — так не докажешь, что они шлялись… А ведь я нюхом чуял!
— И правда, как это им удавалось? — Гарри принял охотничью стойку. Конечно, у отца была мантия-невидимка, но вчетвером под ней, мягко говоря, тесновато, особенно учитывая то, что и Джеймс, и Сириус были парнями рослыми. Да и кошку мантия не обманет, миссис Норрис просто учует человека!
— А! — довольно хмыкнул Филч. — Пошли, покажу. Тебе-то можно, поди… Ты хоть и бродишь, да не безобразничаешь…
— О, идемте! — неподдельно обрадовался Поттер. Интересно, что это может оказаться? Неизвестные потайные ходы? Какие-нибудь хитрые волшебные двери?
Это был всего лишь кусок старого пергамента, который Филч с кряхтением и сопением выудил из ящика с кривоватой наклейкой «для особо опасных вещей».
— И что это такое, мистер Филч? — недоуменно спросил Гарри, хотя уже догадался.
— Карта, — хмыкнул тот. — Карта, которую ваш папаша с приятелями состряпали. Мне ее директор на сохранение отдал, потому как у меня никогда ничего не пропадает, а вещь опасная! Попади она в дурные руки…
— Какая же это карта, — произнес Поттер, разглядывая небольшой сложенный лист пергамента, — на ней ведь нету ничего!
— Ха! А ну-ка, палочку достань… Доставай, доставай, я сам ничего сделать не смогу, куда мне, старому сквибу! Директор-то мне объяснил, как она работает, да что толку? Хотя уж пригодилась бы мне эта карта, ох, и пригодилась! Готов? Повторяй за мной…
— Клянусь, что замышляю шалость и только шалость, — произнес Гарри, касаясь пергамента палочкой. — Ни хрена ж себе!
Невзрачный лист развернулся, увеличившись в несколько раз, являя надпись, в которую Поттер вчитываться не стал — это было что-то вроде автографа создателей, — а затем подробную карту Хогвартса и окрестностей. Во всем замке и вокруг кишели черные точки, подписанные каллиграфическим почерком.
— Вот так вот, — сказал Филч с такой гордостью, словно сам изобрел такую замечательную вещь. — Гляди, вот они мы с тобой…
Гарри вгляделся в надпись.
— Тут вот опять Уизли на кухню потащился, прорва ненасытная, — продолжил завхоз. — Вот директор в кабинете… Понял теперь?
— То есть она показывает, кто где находится в эту минуту?
— Точно. Эх, жаль, не могу я ей пользоваться…
— Так давайте я вам ее оставлю прямо в таком виде, — предложил Гарри. — Повесите на стену и будете следить.
— А если увидит кто? — хмыкнул старик. — Да и директор недоволен будет. Нет уж, мы с миссис Норрис лучше по старинке, обойдем коридоры, авось кого и поймаем, да?
— М-р-р-р, — подтвердила кошка.
— Закрывай ее, — велел завхоз, — и спать иди. Поздно уже.
— Шалость удалась, — повторил за ним Гарри и карта мгновенно свернулась.
Филч, прищурившись, посмотрел на него. Видимо, на физиономии Поттера было написано столь явное разочарование от невозможности обладать волшебной вещью, наследством покойного отца, такое искреннее огорчение несправедливостью жизни, такая безропотная покорность судьбе, что даже старый завхоз не выдержал печального взгляда зеленых глаз. (Знал бы он, сколько времени Гарри отрабатывал мимику перед зеркалом и на скольких людях испробовал эту тактику, ни за что бы не повелся, но увы!)