— Ах, Гарри, это просто художественное преувеличение!
— Да? А вот это? «Исцарапанные руки высовывались из слишком коротких рукавов старенькой мантии, под которой виднелась потрепанная маггловская одежда». Ясен пень, мантия старая, я что, дурак, новую надевать на гидрокостюм? А моя одежда стоит дороже, чем ваши фальшивые бриллианты! — сказал он. — Кстати, надевать бриллианты до шести вечера — моветон, особенно для незамужней особы, в вашем возрасте пора бы уже это усвоить.
— Гм… — Скитер поняла, что нарвалась на человека, которого сложно будет переговорить, однако сдаваться не собиралась. — Дорогой, но нужно ведь привлечь внимание к твоему бедственному положению!
— Не понял…
— Ты жил с ужасными магглами, теперь ты здесь, но… Скажи, у тебя много друзей?
— Тут — ни одного, — честно ответил Гарри, скрестив пальцы. О Луне он даже упоминать не собирался, еще не хватало! — А что?
— Вот! Ты одинок! Тебя выбрали в жертву, но ради чего?!
— Ради спасения мира, это ежу понятно!
— Именно! — подняла та палец с длинным алым ногтем. — Ну и что же?
— А что? — лениво спросил Гарри. — С чего вы взяли, что я одинок? Маггловские родственники у меня хорошие, да и здешние ничего так…
— Хм?.. — приняла охотничью стойку Рита.
— Крестный — Сириус Блэк, — начал загибать пальцы Поттер. — Тетушка — Беллатрикс Лестрейндж. Другая тетушка — Нарцисса Малфой, ну и, следовательно, дядюшка Малфой и… кем мне там Драко приходится, интересно? Неважно… Есть еще одна тетка, но я с ней пока не знаком, это успеется.
При упоминании о Блэках вообще и Пожирателях смерти в частности Рита как-то поутихла.
— Хорошие однокурсники! Прекрасные преподаватели! — продолжал вещать Поттер, искренне наслаждаясь собой. Наслаждался он ровно до тех пор, пока снова не прочел написанное зачарованным пером, после чего смог выдать только: — Incendio!
— Ай! — вскрикнула Рита, выронив загоревшийся пергамент. — Гарри, что ты делаешь!
— Хватит нести чушь обо мне и моих родственниках, — сказал тот. Кажется, игра зашла слишком уж далеко. — А если вы напишете все то же самое по памяти… На вас давно не подавали в суд, мисс Скитер?
— Ах, Гарри, суды — это такая ерунда! Я отделаюсь штрафом, а гонорар за твое интервью покроет все убытки, — сладко улыбнулась она.
— Ага, ясно… — Поттер встал на ноги и потянулся. — Ладно, тогда мы поступим иначе…
— Что ты делаешь? — нахмурилась Рита.
Гарри же сунул недоеденный апельсин в карман, содрал и без того расхристанную мантию с плеч, наполовину вытащил из джинсов футболку и расстегнул ремень, после чего со словами «Пардон, мадам!» ухватил Риту за плечи и вынудил прижаться губами к своей щеке. Большая часть кроваво-красной помады осталась на его коже.
Совершив все эти странные действия, Поттер отскочил подальше от Скитер, набрал в грудь воздуху и завопил во всю силу тренированных легких так, что запросто заглушил бы гудок Хогвартс-экспресса:
— Помогите! Насилуют!!!
— Да что… — Рита вскочила, и в этот момент в палатку ворвались обеспечивающие какую-никакую безопасность авроры, Снейп и даже министр.
Зрелище их глазам предстало изумительное: в углу палатки жался взъерошенный Поттер, перемазанный помадой, в полурасстегнутых джинсах и задранной футболке, а напротив застыла Рита Скитер, почему-то с пустыми руками…
— Выведите ее отсюда! — приказал министр, обретя дар речи. Протестующую репортершу подхватили под руки и вытащили из палатки. — Вы не пострадали, Поттер? Ну и отлично… Скитер! Это уже переходит все границы! Если вы еще раз приблизитесь к Поттеру хотя бы на милю, вам не миновать Азкабана, ясно?!
Гарри с довольной физиономией заправлял футболку в джинсы и застегивал ремень.
— Ну и дрянь же вы, Поттер, — сказал Снейп с явным одобрением.
— Я знаю, сэр, — ответил тот с широченной улыбкой и принялся стирать помаду с уха. — Прием испытанный, правда, пришлось его чуточку… гм… адаптировать к ситуации…
20
«Привет, яблоневая плодожорка!
Скоро третье испытание. Понятия не имею, что там будет, разузнать ничего не смог, ну да где наша не пропадала! Выкручусь.
Слушай, не нравится мне этот наш преподаватель. Он на мне непростительное попробовал…»
«Пожиратель! А что, пожаловаться ты никому не мог?! Сам-знаешь-кому, например? Да хоть тетушке, она бы ему оторвала все, что отрывается!»