Да, в сущности, не наплевать ли? Ходить под ручку с «качками» нынче выглядит как атавизм. Приближать к себе партнеров по бизнесу вредно и для бизнеса, и для здоровья. А выйти «в мир» с этаким «полуботаником»-филологом, во всяком случае, не глупо. Как говаривала одна небедная подруга, «мне нравятся умные мущинки, надоела неприкрытая физиология». По крайней мере, перестанут распускать слухи, что у светской львицы в фаворитах охранники, водитель, и прочую несуразицу. Подумав об этом, в который раз ужаснулась тому миру, в котором жила.
Вера вспомнила себя начинающей учительницей географии в средней школе. География тогда не успевала перекраивать карты расползающейся по швам державы. Зарплата учителя являлась одной из лучших насмешек над человеческим достоинством. И всякий рядовой гражданин почившего СССР, бывший некогда винтиком огромной государственной машины, жил с чувством приближающегося конца света. Время дурацких малиновых пиджаков... В том числе и за эти пиджаки она ненавидела «новых» богатых. Не к кому было пойти, когда отцу требовалась срочная операция и на нее нужны были немалые деньги. Понимая это, он вернулся из больницы домой, в трехкомнатную хрущевку, чтобы умереть на любимом диване лицом к стене, спиной ко всему миру.
Георгия Зарайского Вера встретила по дороге с кладбища на сороковой день. Просто не поместилась в старенький соседский «москвич», пришлось, как самой молодой, идти на автобусную остановку. И оказалась там в полном одиночестве, ибо рейсовый только что ушел, а следующий предвиделся где-то через час. И тогда, лихо визгнув тормозами, буквально у ее ног замер черный и строгий, как ее платье, «Мерседес». Из салона выглянул внимательный джентльмен с цепким взглядом.
- Могу я вас подвезти? - учтиво спросил он.
- Предпочитаю общественный транспорт, - сухо ответила Вера, прокручивая в уме случаи, куда увозят такие машины неосторожных девушек.
- На мне что, малиновый пиджак? - усмехнулся Зарайский, словно прочитав мысли Веры. - Неужели нельзя просто принять руку помощи? Да, признаюсь честно, вы мне сразу и очень понравились, но это не значит, что я начну к вам приставать. Меня зовут Георгий. Садитесь же, в конце концов!..
И Вера села. По дороге разговорились. Георгий приезжал на кладбище на могилу матери. Узнав о смерти Вериного отца, предложил любую помощь. Доставив ее на Кавказский бульвар, с явным сочувствием взглянул на блочную пятиэтажку.
- Не хотите перебраться в высотку в центре? - спросил он.
- Каким образом?
- Просто. Выходите за меня замуж.
- Вот так сразу?
- Вот так... Но можно не сразу... Вдруг я вам противен.
Нет, он не был противен, более того, был благороден и предусмотрителен, был нежен и заботлив, но со стороны Веры это не было любовью с первого взгляда. Да и подчеркнутая галантность Георгия исчезала, когда он погружался в свои дела, бесконечные и часто кровавые разборки, отчего кладбище приходилось посещать чаще театра.
Вера вдруг вспомнила, что Зарайский просил не называть его Жориком, лучше Гошей... А этот: «Только не называй меня Пашей. Не нравится мне это упрощенное звучание апостольского имени». О как! Вот тебе и параллель. А говорят, они не пересекаются. Ну, если верить, что женщина - это космос... Астахов разберется в этой симметрии-геометрии.
2
Буквально на второй день после смерти Георгия Вера поняла, что такое «звериный оскал» нынешнего жёсткого и жестокого бизнеса. После трудного дня, когда зрение никак не могло сфокусироваться от выплаканных слез а руки дрожали и не слушались, в ванной комнате ее догнал телефонный звонок.
- Доброе утро, Вера Сергеевна, - ядовито-вежливо пропел баритон на другом конце провода.
- Кому как, - не согласилась Зарайская.
- Да, примите мои соболезнования. Потому и звоню, что с покойным Георгием Михайловичем у нас остались очень важные незавершенные дела. Он как раз сегодня собирался подписать документы о продаже части акций одного предприятия...