- Ты еще и этого хочешь? - искренне удивился Уайт. - Ну, может, ты хотя бы сменишь стрельбу на менее шумный яд?
- Нет, нужен верняк!
- Верняк? - повторил за Истменом русское слово Уайт.
- Именно, верняк! Это значит - стопроцентное попадание.
- Ты уверен в своем «маэстро»? Первый раз он уже допустил фальшь?
- Это было как раз то стечение обстоятельств, о котором ты мне рассказывал. Россия? Не так ли? Вот и надо успевать, пока они на территории Европы. Пусть и славянской, но все-таки Европы.
- Может, лучше их выманить в Косово, и пусть их там пристрелят как возможных террористов солдаты «Кейфор», или прирежут албанцы как возможных агентов ФСБ?
- Колин! - чуть не разнес клавиатуру ноутбука Истмен. - Может, еще одну революцию в России организовать, чтобы все выглядело естественно?
- А что, - насупился Уайт, - ради того, чтобы избавиться от семьи Романовых, Европа и Америка такой спектакль разыграли.
- Угу, - снова вернулся к тексту Истмен, - и это обошлось вам куда как дороже. Особенно, когда танки дядюшки Джо уничтожили берлинские улицы, а советские ракеты принюхивались своими боеголовками и к Лондону, и к Вашингтону...
- Ну да, - согласился наконец-то Уайт, взвесив аргументы своего хозяина и друга.
Истмен небрежно бросил одну из фотографий в маленький сканер рядом с ноутбуком и поставил точку в письме Справедливому, затем еще раз перечитал текст:
«В связи со значительными скидками в начале сезона, предлагаем вам посетить виллу на берегу Адриатического моря в Черногории, наша компания гарантирует вам комфортный отдых; проживание будет зарезервировано и оплачено, оплата проезда на месте. В аэропорту Тиват вас будут ждать все необходимые бумаги. Обратите внимание, русских туристов температура моря 18 градусов по Цельсию не пугает, и они открывают купальный сезон в апреле. См. фото».
Завершив работу, он повернулся к своему другу лицом:
- Колин, а тебе придется поставить точку в этом печальном деле.
- Ты хочешь, чтобы я убрал стрелка? Против существующих правил?
- Выигрывает тот, кто придумывает правила. Мне ли тебе об этом говорить, Колин?
- Ты ему не доверяешь?
- Ты научил меня не доверять никому. И... если тебе не хочется делать эту работу... можно нанять... какой-нибудь албанец сделает это за копейки, особенно если рассказать ему, на чьей стороне сражался этот человек во время югославских войн. Таким образом, мы окончательно запутаем следы.
- Да какие следы, Джордж! С точки зрения Интерпола, в этой песне у нас нет мотива! Успокойся, пальну я в твоего исполнителя. Всего и дел-то...
5
Получив письмо, Справедливый долго и внимательно рассматривал фотографию, где внешне беззаботные Павел и Вера стояли по колено в воде. За их спинами угадывался остров Святого Стефана. Справедливый помнил это место. Там он залечивал раны в начале девяностых после справедливой войны, в которой сражался на стороне сербов. Потом справедливых войн не было, и он начал маленькую свою... За деньги. За их деньги!
Он часто задумывался над тем, почему его еще не накрыли, не поймали и не закрыли. Только ли благодаря профессиональности, звериному чутью и интуиции почти как у экстрасенса? Или - потому что его боялись все, с кем он так или иначе соприкасался? Но, благодаря этому, у него, если не прибавилось врагов, то не осталось и друзей. В итоге ему начинало казаться, что кто-то свыше ведет его по краю пропасти через затейливые смертоносные траектории чужих интересов и страстей. Для чего? Вот этот вопрос можно было задавать небу сколь угодно долго. Оставалось думать - ради того, чтобы совершить нечто более важное, чем все происшедшее до сих пор. И теперь он решил, что Павел и Вера - это как раз одно из этих событий. Из тех - ради чего.
И еще - он последнее время все больше разочаровывался во всем, что ему приходилось делать. Страшнее всего, что приходилось разочаровываться в концепции, идее собственной борьбы со злом. Во-первых, один в поле хоть и оставался воином, вопреки народной пословице, но и результативность у него была единичная. Во-вторых, приходилось быть и судьей, и прокурором, и адвокатом одновременно, определяя, за какое дело взяться, а за какое - нет. При этом весьма часто следовало после уничтожения «цели» тут же уничтожать заказчика, который стремился избавиться и от него самого - «рубил концы», нанимая убийцу убийцы. Так одна смерть нанизывалась на другую и множилась. Смерть могла породить только смерть. И когда Справедливый все отчетливее начал понимать это, он понял и другое. Не понял даже, а почувствовал, как умирает его душа. Если б на его месте был кто-то другой, с принципами «ничего личного», то он, вероятно, только бы обрадовался тому, что ночью кошмары не снятся, совесть почти не заглядывает в потаенные уголки сердца и «кровавые мальчики» в глазах не скачут. Последние два года ничего подобного у Справедливого не было, но, помимо души, у каждого человека есть еще разум, и именно разум подсказывал ему, что долгое отсутствие проявлений совести делает из него монстра, а отнюдь не сверхчеловека.